Иосиф-Эдуард Вессели - О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей

Встречающиеся на художественных листах посвящения (дедикации) покровителям художника также могут служить указанием при определении старшинства оттисков. В этом отношении различают оттиски без дедикации и с дедикацией.

Обратные оттиски (Contre-epreuves, Gegendrucke) представляют только пробы особого способа или приема печатания, но не создают особого состояния оттиска. Когда оттиск только что снят с пресса и краска на нем еще свежа, то им иногда пользуются как доской и делают с него снимок на другой бумаге, который, конечно, тождествен с изображением на доске и представляется обратным в отношении каждого обыкновенного оттиска. Такие обратные оттиски обыкновенно очень слабы, так как они делаются не с доски, а с оттиска. Собиратели ищут их как курьезы.

В заключение мы должны упомянуть еще об одном основании для разделения оттисков по времени их отпечатания, а именно о нумерации листов. Художники подчас работали отдельные листы, которые ими самими или их издателями соединялись в серии и снабжались номерами. Так как до образования этих серий уже существовали оттиски, то различают: а) оттиски прежде нумерации; b) с таковой; с) после нумерации, когда она впоследствии была стерта. Уничтожение нумерации должно, в этом случае, быть сделано на самой доске, ибо, когда нумерация прямо уничтожается на оттиске посредством подскабливания, чтобы превратить его в оттиск до нумерации (что, впрочем, при легкости процедуры довольно часто делается), то это просто намеренный подлог.

Иногда случается, что новый издатель уничтожает прежние серии с их нумерацией и создает новую, например у Ватерло, так что один и тот же лист в различных оттисках носит другую нумерацию. Разъяснения этих различий дают руководства для собирателей эстампов.

Чтобы определить достоинство и цену листа, любитель и собиратель не только обращают внимание на такие оттиски, которые передают идею художника в соответствующей художественной форме, они не довольствуются также и красивым отпечатком доски, но желают, чтобы лист представлялся и в хорошо сохраненном виде.

Со времени применения печати к художественным произведениям история искусства знает множество листов, принадлежащих различным векам. Время, несчастные случаи и неразумное обхождение с гравюрами истребили не один драгоценный лист; но и многие из сохранившихся носят на себе следы неблагополучия, поэтому внешняя красота художественного листа требует безукоризненной чистоты его, наилучшей сохранности, целости бумаги, словом, состояния подобного тому, в каком он вышел из-под пресса. Только при этих условиях лист выигрывает, если не в художественном отношении, то в денежном. Но и художественные достоинства его при этих условиях также проявляются во всем их свете.

Итак, для признания листа хорошо сохранившимся требуется:

а. О т с у т с т в и е п я т е н; лист должен быть свободен от жирных (масляных) и других пятен, не носить на себе никакой грязи. Известно, что наиболее грешили в этом отношении сами художники, живописцы, употребляя гравюры дли своих этюдов при писании картин и оставляя их в мастерских около красок, кистей и бутылок с маслом, так что весьма часто пятна от красок и масла переходили на драгоценные листы, о достоинствах которых их обладатели и понятия не имели. Такие масляные пятна, в особенности когда они устарели, уже не могут быть совершенно выведены, ибо химические составы, удаляющие масло, вместе с тем действуют и на жирную типографскую краску.

Другая любимая опять-таки живописцами (!) мания уничтожать гравюры состоит в том, что они покрывают лист квадратами, чтобы легче увеличивать изображение или фигуру из него для применения к картине. Такое действие, чтобы не называть его настоящим именем, можно обозначить иностранным словом «плагиат». Клетки, проведенные оловом (или даже чернилами), также невыводимы, ибо если для этого употребить резину (Radirgummi), то при легком трении они не сходят; при более же сильном нажимании ею вытирается самый лист, и часто вместе с бумагой сходят целые части изображения.

Само собой разумеется, что запачканные или исполосанные таким образом листы утрачивают цену и часто становятся совершенно никуда не годными, ибо собиратели не могут терпеть их в папках рядом с хорошими и прекрасно сохранившимися листами.

И покрытие красками старых гравюр не понимающими профанами или безрассудными детьми также обесценивает первые, так как произведение гравирования как таковое мыслится вне красок. Исключением из этого ввиду ее односторонней цели является раскрашенная гравюра. Такое исключение допускается еще и в гравюрах, резанных на дереве в старопечатных книгах (инкунабулах), так как они старинной манерой раскрашивания дают нам данные для объяснения не только резчиков форм, но и письмописцев или иллюминаторов того времени. В XVII столетии раскрашивали также гравюры красками для миниатюр (Meniatur-farben); чаще всего это делалось с листами А. Дюрера, конечно позднейших и слабейших оттисков. Тонко исполненные живыми красками миниатюры с накладками из золота почти приравниваются к произведениям оригинальной живописи и очень ценятся собирателями. Так, Берлинский музей обладает почти полным изданием раскрашенных таким образом гравюр Дюрера.