Александр Тубельский - Школа будущего, построенная вместе с детьми

Наша массовая начальная школа менялась с XIX века только в худшую сторону. На фоне современных, привычных европейцам норм она выглядит позорно.

А вот успешной модели школы для подростков нет нигде в мире. Всемирная драма. Хуже всего отзываются про многие американские средние школы – middle school. Некоторые из них – просто резервации для трудных ребят.

Зато старшая школа, high school, – тут снова нам встретятся разные модели, и очень успешные в том числе. В старшей школе (как и в начальной) уже заметен эффект демократичности самих отношений вокруг школы. Конечно, хорошая система в Дании. Прекрасная система в Голландии; там если семьдесят родителей соберутся и скажут: «Вот этому человеку мы доверяем наших детей», – то через год правительство обязано построить им школу.

Об этом у нас, конечно, даже не мечтают. Хотя со старшей школой и в России есть очень интересные модели, очень достойные результаты.

Мировое образование склонно к интеграции, склонно к перекачиванию идей. И обязательно надо общаться. Более того. Если промышленными технологиями нам трудно обмениваться с США или Японией (слишком мы отстали), то по особенно интересным результатам образовательных опытов и исследований мы вполне выглядим на равных.

Диктаторские системы похожи друг на друга: в них всегда понятно, какой будет следующий шаг. А демократия безбрежна. В ней множество всяких вариантов.

Любой конгресс начинается с выданных его участникам бумаг, украшенных эмблемой мероприятия. На этом конгрессе эмблема была неожиданной: на обложках брошюр расположился… придорожный столб с двумя указателями, направленными в противоположные стороны. На одной стрелке написано «учебный план», на другой – «интерес, увлечение».

Так начинался Международный конгресс демократических школ в Берлине, куда собрались 85 школ из 35 стран.

Программа конгресса состояла из двух частей. Первые четыре дня проводились мастерские и семинары для участников: любой желающий мог заявить интересную для него тему и пригласить коллег к себе на семинар. Эта работа была интересной, важной, обсуждались многие проблемы, но… все были согласны в чем-то главном. Получалось, что мы как бы уговариваем сами себя, что работаем правильно, что только так и стоит обучать детей.

А потом работа продолжалась в Университете Гумбольдта, куда пригласили широкую общественность и немецких учителей. И тут началось самое интересное: мы проводили семинары и мастер-классы для коллег, чьи взгляды на образование порой были полностью противоположны нашим. У гостей было много вопросов, ответы на которые они и пришли искать на конгрессе. А мы старались не просто отвечать, а показывать, как идет обучение в наших школах.

Ребятам задавали вопросы, многие из которых давно стали для меня привычными: как же программа, ведь надо же усвоить «совокупность знаний, достигнутых человечеством»? Ответы были примерно такие: «Если мне расскажут о чем-то не в то время, когда я этого хочу, а когда положено по расписанию, а потом протестируют – разве это будет настоящим знанием?»

Пол, юноша из Англии, рассказал, что до 12 лет он «ничему не учился», и школа ему это позволяла. Играл в теннис и футбол, ловил рыбу – словом, жил весело и беззаботно, не посещая никаких уроков. А в 12 лет увлекся оптикой, и учителя поддержали его, помогли. Никто не тащил ни на какие другие уроки, не уговаривал заниматься всеми школьными предметами, он блестяще выполнил задуманную работу, потом поступил в университет и занимается любимым делом. «Я так благодарен своей школе, – говорит Пол, – за то, что она терпела мои увлечения, ждала, когда я заинтересуюсь чем-то всерьез, и дала мне возможность заниматься тем, чем я хочу».

Известно, что японцы очень корпоративны. Помню, однажды я хотел поговорить с японской школьницей, задал ей вопрос, но девушка даже не попыталась сама понять меня. Она быстро оглянулась и взглядом позвала своих одноклассников. Те обступили ее, и вот я уже разговариваю не с одной девочкой, а с группой из пятнадцати человек, которая говорит хором и выступает как одно коллективное лицо. А тут на конгрессе выступала японская школьница, которая учится в Токийской свободной школе. Она сказала, что школа дала ей возможность вписаться в общество, но при этом сохранить собственную индивидуальность. Я подумал: если японская школьница так говорит, это дорогого стоит.

Все ученики демократических школ отвечали спокойно, демонстрируя уверенность в себе, уважение к другим, способность отстаивать свою точку зрения. Этому их научили в школе.