Ролф Йенсен

Каких-нибудь 10000 лет назад, когда появилась идея возделывать землю и держать домашний скот, это означало, что люди начали инвестировать в будущее, понимая, что сегодняшние усилия принесут плоды лишь по прошествии нескольких месяцев. Родилось понятие производства. Производство требует терпения — способности отложить удовлетворение потребностей, а также способности проникнуть мысленно за пределы очень небольшого временного отрезка. Вместе с идеей инвестирования пришло понятие процента, который является, фактически, ценой нетерпения.

Вместе с идеей инвестирования пришло

понятие процента, являющегося ценой нетерпения.

С появлением в производстве домашних животных (и собаки в качестве охранника) количество энергии, которая могла использоваться для удовлетворения человеческих потребностей, сильно возросло. Позже появилась водяная мельница, тоже приведшая к значительному увеличению количества доступной для использования энергии. Родилась идея замены мускульной силы энергией животных и природы.

Поблагодарим индустриальную революцию (положившую начало третьему типу общества, возникшему около 1750 года в Великобритании) за наши города, инфраструктуру и благосостояние. Более всего индустриальная революция способствовала утверждению материального превосходства Европы. Неравномерное распределение мирового богатства в современную эпоху было обусловлено тем, что атлантические общества первыми построили индустриальные экономики.

Вот когда возникла идея будущего и прогресса; будущее теперь отличалось от настоящего, и было лучше. Время перестало быть цикличным и стало линейным, указав на золотое будущее, изобилующее товарами, облегчающими жизнь, и исполненное процветания и технологических достижений. Понятие «люди новой эры» появилось в конце ХIХ века. Это были изобретатели, ученые, капиталисты — те личности, которые ковали новую эпоху, следуя своему видению мира безбедности и грязи, без болезней и преступности.

Как чисто коммерческое предприятие корпорации имеют долгую историю, восходящую к XV веку. Но по-настоящему современная компания — дитя индустриальной революции. Эта компания принадлежала акционерам, имела много работников, рационально организованное производство и большое количество станков. Машины позволяли рабочим обрабатывать сталь. С социальной и экономической точек зрения, современная компания представляет собой относительно новую конструкцию. В 1997 году Арие Де Джеус, бывший директор по планированию Royal Dutch\Shell Group, в статье в Harvard Business Review сравнил среднюю продолжительность жизни человека и корпорации. Средняя продолжительность жизни западных корпораций составляет около 20—30 лет, что примерно соответствует продолжительности жизни охотника-собирателя. Компании должны еще развить способность обеспечить себе длинную и здоровую жизнь. «Корпорации все еще живут в неандертальскую эпоху. Они еще не осознали свой потенциал», — утверждает де Джеус.

Крупные промышленные корпорации изобрели еще и организационную схему — подробное описание того, кто кому подчиняется, поминутно расписанное распределение задач и обязанностей. Французский художник Магрит — почти как комментарий к организационной схеме — как-то нарисовал трубку. Красивую трубку. Под изображением трубки помещена надпись: «Это — не трубка». Магрит, конечно, прав — это не трубка. И организационная схема — это не организация.

Это — не трубка

Управление осуществлялось сверху вниз; наверху принимались решения. Менеджмент представлял собой глаза, уши и мозг; работники были телом, мускулами. Западный мир уже отправил такой тип организации в музей. Над большими городами Европы занимается заря индустриальной романтики. Одним из первых примеров служит Центр Помпиду в Париже.

Западные страны приближаются к концу своего периода индустриализации; целый ряд развивающихся стран лишь стоит на ее пороге. Это Китай, Индия, Индонезия и Нигерия. Они не построят настоящие информационные экономики еще 50 лет. Их период индустриализации будет короче, чем в странах, которые все это начинали, но они все равно должны его пройти, короткой дороги нет.

Благодаря автоматизации мы оставили аграрную и индустриальную экономики позади. Они остались только в учебниках истории. В цехах современных предприятий уже больше не увидишь людей. Всего несколько человек, управляющих большим количеством машин, способны производить требуемые товары. Еще никогда раньше не было такого количества сельскохозяйственных и промышленных товаров. Но эти экономики вот-вот будут преданы забвению, потому что рабочих мест осталось мало, и они перешли в информационную отрасль.