Бернард Шоу - Джордж Бернард Шоу. Афоризмы

Я уверен, что если бы пришлось выбирать: жить там, где детский гам не прекращается ни на минуту, или же там, где он никогда не слышен, то все нормальные и здоровые люди предпочли бы непрекращающийся шум непрекращающейся тишине.

Тому, кто верит в образование, уголовное право и спорт, не хватает только собственности, чтобы стать совершеннейшим современным джентльменом.

Человек, утверждающий, что он знает женщин, – не джентльмен.

Леди и джентльменам дозволено иметь друзей в собачьей конуре, но не в кухне.

Настоящий джентльмен тем и отличается, что всегда платит с улыбкой.

– Я – бандит: живу тем, что граблю богатых.

– А я – джентльмен: живу тем, что граблю бедных. Вашу руку!

– А что, этот Уильям Мэйндек – человек слова?

– Вы у него покупаете что-нибудь?

– Нет.

– Тогда можете на него положиться.

Добродетель есть не что иное, как недостаточно сильное искушение.

Добродетель не в том, чтобы воздержаться от греха, а в том, чтобы не желать греха.

Не делай другим то, что ты хотел бы, чтобы они делали для тебя. У вас могут быть разные вкусы.

Не люби ближнего, как самого себя. Это наглость, если ты собой доволен, и оскорбление, если недоволен.

Низшие не возвышаются до морали, низшие до нее не снисходят.

Мужчины всегда думают, что будут безжалостны к своим врагам, но, когда доходит до дела, оказывается, что истинно дурные люди так же редки, как истинно хорошие.

Все другие пороки – рыцарские доблести в сравнении с нищетой.

Люди старого уклада думают, что у человека может существовать душа без денег. Они думают, что чем меньше у тебя денег, тем больше души. А молодежь в наше время иного мнения. Душа, видите ли, очень дорого обходится. Содержать ее стоит гораздо дороже, чем, скажем, автомобиль.

Англичанин убежден, что он исполняет нравственный долг, когда он всего лишь терпит неудобства.

Иерархия в степенях бесчестия так же многоступенчата и так же строго соблюдается, как и иерархия титулов: представление моралиста, что есть глубины, на которых перестают существовать нравственные категории, так же ложно, как и представление богача, что в среде бедности отсутствуют снобизм и честолюбие.

Американцы потому самый нравственный народ на свете, что они, когда не работают, бывают до того пьяны, что не слышат голоса искусителя.

Я никогда не сопротивляюсь искушению, поскольку я обнаружил, что то, что мне вредно, не искушает меня.

Самопожертвование дает нам возможность жертвовать другими без угрызений совести.

Если вы начинаете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли себя в жертву.

Самый большой грех по отношению к ближнему – не ненависть, а равнодушие; вот истинно вершина бесчеловечности.

Как утверждает Г. Дж. Уэллс, одну книгу может написать каждый – книгу своей жизни. И каждый может написать одну пьесу – пьесу, где он сводит счеты со своей женой.

Каковы же функции драматурга? Если он только «держит зеркало перед природой», его видение жизни уподобляется видению стоящего на посту полисмена.

Мне ставили в вину, что герои моих пьес «говорят, но ничего не делают», подразумевая при этом, что они не совершают уголовных преступлений.

Пьесы создают театр, а не театр создает пьесы.

Чтобы по-настоящему представить себе, насколько плоха может быть популярная пьеса, нужно посмотреть ее дважды.

В конечном счете актеры получают авторов, а авторы – актеров, которых они заслужили.

Люди, жертвующие всем ради любви, на сцене так же безнадежно негероичны, как сумасшедшие и наркоманы. Герои, живущие в веках, – это Гектор и Гамлет, а не Парис и Антоний.

В любви всегда один целует, а другой лишь подставляет щеку.

Все мужчины одинаковы перед женщиной, которой они восхищаются.

Думающие женщины – это те, о которых не думают.

Если влюбишься в мужчину, нельзя выходить за него замуж – он может сделать тебя несчастной.