Константин Душенко - Мысли и афоризмы древних римлян

Уча, учимся.

Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти.

Только низким путем можно снискать любовь низких.

Ты схоронил, кого любил; ищи, кого полюбить! Предки установили для женщин один год скорби – не затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше.

У подозрительности никогда не будет недостатка в доводах.

Умрешь ты не потому, что хвораешь, а потому, что живешь.

Чем несправедливее наша ненависть, тем она упорнее.

Что совершено без умысла – не обида.

Боязнь и устрашение – слабые скрепы любви: устранить их – и те, кто перестанет бояться, начнут ненавидеть.

В век порчи нравов чрезмерно льстить и совсем не льстить одинаково опасно.

Великое и яркое красноречие – дитя своеволия, которое неразумные называют свободой. Слышали ли мы хоть об одном ораторе у лакедемонян, хоть об одном у критян? А об отличавших эти государства строжайшем порядке и строжайших законах толкуют и посейчас. Не знаем мы и красноречия македонян и персов и любого другого народа, который удерживался в повиновении твердой рукою.

Власть, захваченную преступлением, нельзя удержать, внезапно вернувшись к умеренности и древней суровости нравов.

Во время гражданских войн солдатам позволено больше, чем полководцам.

Во время смут и беспорядков чем хуже человек, тем легче ему взять верх; править же в мирное время способны лишь люди честные и порядочные.

О гражданской войне:

Война всех против всех.

Все неведомое кажется великим.

Выставляют напоказ свою скорбь больше всего те, кто меньше скорбит.

Девиз историка:

Без гнева и пристрастия.

Деньги – становая жила войны.

Деяния Тиберия и Гая [Калигулы], а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало – под воздействием оставленной ими по себе еще свежей ненависти.

Если лесть, которой историк пользуется, чтобы преуспеть, противна каждому, то к наветам и клевете все охотно прислушиваются; это и понятно: лесть несет на себе отвратительный отпечаток рабства, тогда как коварство выступает под личиной любви к правде.

Легче увлечь за собой целую толпу, чем избежать коварства одного человека.

Лекарства действуют медленнее, чем болезни.

Лучший день после смерти дурного государя – первый день.

Люди устроены природою таким образом, что, находясь в безопасности, они любят следить за опасностями, угрожающими другому.

Люди уходят, примеры остаются.

Мало не быть больным; я хочу, чтобы человек был смел, полнокровен, бодр; и в ком хвалят только его здоровье, тому рукой подать до болезни.

Нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы бы утратили также самую память, если бы забывать было бы столько же в нашей власти, как безмолвствовать.

О Мессалине, жене императора Клавдия:

Мысль о браке [с любовником] привлекала ее непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение те люди, которые растратили все остальное.

Об ораторах времен империи:

Обреченные льстить, они никогда не кажутся властителям в достаточной мере рабами, а нам – достаточно независимыми.

Ожидание несметных богатств стало одной из причин обнищания государства.

Об одном из полководцев императора Вителлия:

Сама война интересовала его больше, нежели ее исход.

Перед лицом природы смерть равняет всех, но она дарует либо забвение, либо славу в глазах потомков. Если же один конец ждет и правого, и виноватого, то для настоящего человека достойнее погибнуть недаром.

Превознося старину, мы недостаточно любопытны к недавнему прошлому.

Пусть каждый пользуется благами своего века, не порицая чужого.

Страх ослабляет даже искушенное красноречие.