Константин Душенко: Мысли и афоризмы древних римлян

Если бояться всего, что может случиться, то незачем нам и жить.

Если рост прекратился, близок конец.

Живи с людьми так, будто на тебя смотрит бог, говори с богом так, будто тебя слушают люди.

Жизнь – вещь грубая. Ты вышел в долгий путь – значит, где-нибудь и поскользнешься, и получишь пинок, и упадешь, и устанешь, и воскликнешь «умереть бы!» – и, стало быть, солжешь.

Жизнь любого занята завтрашним днем. Люди не живут, а собираются жить.

Жизнь не всегда тем лучше, чем дольше, но смерть всегда чем дольше, тем хуже.

Когда я вспоминаю все свои речи, я завидую немым.

Кто принимает решение, не выслушав одной из сторон, тот несправедлив, если даже его решение справедливо.

Люди стонут более внятно, когда их слышат.

Люди толпы живут, точно в гладиаторской школе: с кем сегодня пили, с тем завтра дерутся.

Малая ссуда делает человека твоим должником, большая – врагом.

Мы живем так, что внезапно увидеть нас – значит поймать с поличным.

Мы смотрим на смерть, как на будущее событие, но это ошибка. Большая часть смерти уже наступила: то время, что за нами, – ее владения.

На чьей земле ты поселенец? Если все будет с тобою благополучно – у собственного наследника.

Нам нужно быть терпимее друг к другу: нам приходится жить дурными среди дурных.

Не смей пересчитывать всех, кто тебе страшен. К твоей смерти доступ открыт только одному, сколько бы врагов тебе ни угрожало.

Не та красива, у которой хвалят руку или ногу, а та, у кого весь облик не позволит восхищаться отдельными чертами.

Не чувствовать своего горя – не свойственно человеку, а не перенести его – недостойно мужа.

Нельзя уподобляться злым оттого, что их много, нельзя ненавидеть многих оттого, что им не уподобляешься.

Необходимое не приедается.

Нет стариков столь дряхлых, чтобы им зазорно было надеяться на лишний день.

Одинаково постыдно бежать и от смерти, и от жизни.

Одной молитвой опровергаем другую. Желания у нас в разладе с желаниями.

Отдельных солдат полководец может наказывать по всей строгости, но если провинилось все войско, ему придется оказать снисхождение. Что удерживает мудреца от гнева? Обилие грешников.

Перестань требовать от философов безденежья, так как никто не обрекал мудрости на бедность.

Плоды для нас вкуснее всего, когда они на исходе; дети красивей всего, когда кончается детство.

Поздно оказал благодеяние тот, кто оказал его просящему.

Покуда ты будешь на все зариться, все будут зариться на тебя.

Почему он кажется великим? Ты меришь его вместе с подставкой.

Пусть мы проедем из конца в конец любые земли – нигде в мире мы не найдем чужой нам страны; отовсюду одинаково можно поднять глаза к небу.

Пусть оратор говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать уши.

Разгладим лицо, сделаем голос тише, а походку – медленнее; постепенно в подражание внешнему преобразуется и внутреннее.

Само по себе одиночество не есть наставник невинности, и деревня не учит порядочности.

Самый мужественный муж, берясь за оружие, бледнеет; у самого неустрашимого и яростного солдата при сигнале к бою немного дрожат коленки; и у самого красноречивого оратора, когда он готовится произнести речь, холодеют руки и ноги.

Самый простой пример убедительнее самой красноречивой проповеди.

Совершенство духа нельзя ни взять взаймы, ни купить, а если бы оно и продавалось, все равно, я думаю, не нашлось бы покупателя. Зато низость покупается ежедневно.

Спокойная жизнь – не для тех, кто слишком много думает о ее продлении.

Ссориться с равным рискованно, с высшим – безумно, с низшим – унизительно.

Так называемые наслаждения, едва перейдут меру, становятся муками.

Таковы все слабые существа: если до них только чуть дотронуться, им кажется, что их уже ударили.