Пессель М. Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев

Мне сообщили, что свободных джипов нет — три единственные машины, имевшиеся в Каргиле, были взяты напрокат — представьте мое удивление — группой швейцарских альпинистов, направляющихся в Заскар. Долгие годы я гордился тем, что был среди первых, если не первым, в отдаленных районах, которые хотел изучить. А теперь, узнав, что меня опередили, загрустил.

...Наконец появился неизменно безмятежный и улыбающийся Нордруп. Он был уверен, что грузовик прибудет завтра на заре. Затем пустился в сложные объяснения, из коих явствовало, что он не сможет меня сопровождать до самого конца путешествия. [15] Итак, я еще терял проводника! Строптивый монах, к тому же слишком веселый и непостоянный, все же нравился мне! Я с твердостью заявил, что меня не интересуют его монашеские делишки и я нанял его, дабы обзавестись другом и проводником. На это он возразил, что нанять его нельзя, поскольку он работает не за деньги, а из бескорыстной чистой дружбы. И сразу признался, что у него появились затруднения. Некоторые из тех лошадей, которые паслись у Рингдома, принадлежали не совсем ему... Они были собственностью жителей деревни Карша, где находился его монастырь. Ситуация представлялась очень сложной, и я снова подумал, не совершаю ли оплошность, решившись на такое трудное путешествие.

...Чудеса, да и только! В шесть часов утра грузовик стоял на главной базарной улице. На его синих бортах я прочел: «Служба дорожных работ, Джамму и Кашмир».

Грузовик был нагружен с верхом, когда на него взгромоздили и мой багаж. Я занял место рядом с молодым французом и его бельгийским приятелем, которых накануне встретил на базаре. Они знали меня по книгам. Я бы предпочел путешествовать в одиночку, но не мог не поделиться с ними сведениями, когда они спросили, не слыхал ли я о каком-нибудь грузовике, идущем в Заскар. Таким образом, я выехал из Каргила в сопровождении двух европейцев.

Нам предоставили «почетные места» по-индийски, то есть на переднем сиденье, наполовину занятом шофером-толстяком. Второй водитель разместился на борту машины. Выехав из Каргила, мы свернули с главной дороги, и машина медленно поползла вверх по долине Суру, легендарной стране «муравьев-золотоискателей» античности. Там живет этническая группа балти, пришедшая сюда из отдаленного района в верхнем течении Инда, известного под названием Балтистан. Балти говорят на архаичном диалекте тибетского языка и, по-видимому, происходят от смешения дардов и тибетцев. Вначале они исповедовали буддизм, но сравнительно недавно перешли в ислам. Вместе с религией они сменили и обычаи. Их деревни, несмотря на красоту долины с ее оазисами, зелеными полями в окружении ив и абрикосовых деревьев, проигрывают в живописности деревням, которые я видел в Ладакхе. Кое-где торчали купола мечетей, расписанных цветистыми орнаментами, и крохотные минареты, но они совершенно не вязались с окружающим вызывающе грандиозным пейзажем.

В остальном долина Суру выглядит настоящей пустыней — ни клочка травы на скалистых склонах. С их обрывистых пиков, покрытых вечными снегами, сползают ледники. Крохотные деревеньки четко вырисовывались на голом дне долины, напоминая зеленые пятна на сером ковре.

Во время одной из остановок, которые второй водитель использовал, чтобы поливать ледяной водой двигатель грузовика, я перебрался к Нордрупу, сидевшему на вершине груза. Из-за [16] покрывавшей его желтой пыли он походил на светловолосого, черноглазого монгола.

В полдень мы остановились у ручейка, вытекавшего из-под ледника, который навис высоко над нашими головами. Я съел несколько галет и присоединился к Нордрупу и двум другим заскарцам, чтобы выпить с ними тибетского чая. Потом Нордруп сорвал в ручье несколько стеблей водных растений и показал нам, как делается тибетская труба. Он обрезал влажные полые стебли, соединил их и начал в них дуть. Глубокий грудной звук напоминал рев длинных тибетских труб. Когда импровизированное подобие тибетской религиозной службы, вызвавшее веселый смех окружающих, закончилось, мы снова залезли в грузовик. Долина Суру начала сужаться, и довольно сносная до сих пор дорога превратилась в сплошной кошмар. Два раза мы слезали и подталкивали грузовик. У меня нещадно колотилось сердце — мы достигли высоты в три тысячи триста метров над уровнем моря.

К трем часам пополудни проехали шестьдесят километров, сущий пустяк для семи часов пути с несколькими короткими остановками. Долина сузилась до предела, и дорога опасно петляла вдоль отвесных обрывов. Повсюду виднелись высочайшие пики, но Нордруп не знал их названий.