Филип Дик - Человек, андроид и машина

Раньше я предполагал, что только плохие люди носят пугающие маски, но, как вы теперь можете увидеть, я сам попал под действие магии маски, ее ужасающей, пугающей магии, ее иллюзии. Я поверил в обман и сбежал. И сейчас мне хочется извиниться за свидетельствование об этом обмане, как о чем-то подлинном. Все выглядит так, будто вы сидите вокруг костра с широко раскрытыми встревоженными глазами, а я вам рассказываю истории о тех жутких монстрах, что повстречал. Мое путешествие к открытиям кончилось ужасающими видениями, которые я добросовестно принес с собой домой по окончанию побега к безопасности. Побега от чего? От чего то, что, когда удовлетворяет свои нужды и жажду, улыбается и раскрывает свою безобидность.

Я не намерен отбрасывать в сторону мою дихотомию между «человеком» и «андроидом», в коей последний является жестокой и дешевой пародией на человека, на его сущностный аспект. Но до этого я ходил по поверхности; необходимо провести более подробное разграничение между этими категориями. Ибо если тихая безвредная жизнь прячется за устрашающей маской войны, то за любящими и тихими масками может скрываться порочный убийца людских душ. В каждом из этих случаев мы не можем полагаться на поверхностные впечатления, мы должны проникнуть в центр каждого явления, в самое сердце обсуждаемого предмета.

Пожалуй, все во вселенной служит благой цели. Но существуют имманентные структуры, субсистемы, которые забирают жизнь. Мы должны иметь с ними дело в этом качестве, без соотнесенности с их ролью в целокупной структуре.

В Сефер Йецире, «Книге Творения», одном из текстов в каббале, которому уже почти 2 тысячи лет, говорится: «Бог также установил одно напротив другого, добро напротив зла и зло напротив добра. Добро исходит из добра, а зло из зла. Добро очищает зло, а зло — добро. Добро существует для добродетельных, а зло для порочных.»

Обуславливает две играющие силы Бог, который одновременно является ими обеими и ни одной из них. Результат игры заключается в очищении и искуплении каждой из сторон. Таким образом, древнееврейский монотеизм предвосхитил наш взгляд. Мы являемся существами, живущими внутри игры, сходства и различия в которой предопределены для нас — но не слепым случаем, а неутомимыми энграммирующими системами, в которых уже заключены все их возможные проявления в будущем и которые мы смутно замечаем. Если бы мы видели их более ясно, то мы бы прекратили игру. Очевидно, это не послужило бы ни чьим интересам. Нам стоит довериться этим тропизмам, да и у нас нет иного выбора — до тех пор, пока тропизмы не рассеиваются. И в определенных условиях они способны на это. В этой точке, многое из того, что нам доселе было намеренно закрыто, становится ясным.

Нам стоит понять, что этот обман, это затенение некоторых вещей, которые словно сокрыты вуалью (вуалью Майи, как ее называли) — не является самоцелью, как если бы вселенная была неким образом странно извращена и ей нравилось сбивать нас с толку ради самого этого факта. Мы должны принять то, что вуаль (называемая греками докос), лежащая между нами и реальностью, служит высшей цели. Пармениду, философу досократику, исторически приписывают первое на Западе систематизированное доказательство того, что мир не может быть таким, каким мы его наблюдаем, что докос, вуаль, существует. Мы находим схожее определение, выраженное Апостолом Павлом, когда он говорит о нашем видении, как об «отражении на дне начищенного металлического поддона». Он ссылается на знаменитое представление Платона о том, что мы видим лишь отражения реальности, и что они, вероятно, крайне не точны и несовершенны для того, чтобы на них полагаться. Мне хочется добавить, что Павел сказал несколько больше, чем Платон в его знаменитой метафоре пещеры: Павел говорил о том, что мы, вполне возможно, наблюдаем разворачивание вселенной в обратном направлении.

Резкая необычность этой мысли не может быть просто усвоена, даже если мы ее схватываем интеллектуально. «Наблюдать вселенную, идущую в обратном направлении?». Что это может значить? Что ж, давайте рассмотрим следующее предположение о том, что мы воспринимаем время задом наперед, в обратную сторону или, что более точно, что наша внутренняя субъективная категория переживания времени (в том смысле, в котором о ней говорил Кант: время это способ нашего упорядочивания опыта), наш опыт его проживания ортогонален течению времени как таковому. Наличествует два разных времени: время, являющееся нашим опытом/восприятием/сконструированной онтологической матрицей, характеризующейся экстенсивностью к некоему другому месту; и внешний космический временной поток, идущий в ином направлении. Оба из них реальны, но переживая время таким образом, как делаем это мы, ортогонально его действительной направленности, мы получаем абсолютно неверную картину последовательности событий, каузальности, что есть прошлое и что есть будущее, к которому идет вселенная.