Джозеф Хиз - Бунт на продажу - как контркультура создает новую культуру потребления

Попытка провести те же самые параллели в фильме «Плезантвиль» примечательна благодаря ее причудливости. Перемены в этом городке начинаются, когда Дженнифер — шлюшка из будущего — начинает заниматься сексом с некоторыми старшеклассниками. Вскоре этим занимаются все подростки. Обретенная сексуальная свобода распространяется словно вирус. (Дженнифер, по непонятным причинам остающаяся черно-белой, жалуется, что другим ребятам достаточно всего лишь провести час на заднем сиденье автомобиля, и «вдруг они окрашиваются всеми цветами радуги».) Никто не беременеет, никто не подхватывает никаких болезней. Но, несмотря на это, добропорядочные жители города считают, что мириться с таким положением дел нельзя. Одна лишь мысль, что другие люди могут радоваться, испытывать удовольствия, убежать от скучного, однообразного конформизма, для них нестерпима. Так что местная торговая палата организует митинг с целью прекратить все это безобразие (под гигантским стягом с довольно легко различимой фашистской свастикой). Вскоре после этого местные предприятия вывешивают объявления «цветные не допускаются», а «красношеие» бродят по улицам, терроризируя цветных и сжигая книги.

Благодаря магии кино кучка белых подростков, занимающихся сексом, становится эквивалентом движения за гражданские права и борьбы против фашизма. Более того, им даже не надо идти на какие-либо жертвы для такого эффекта. Увеселение есть подлинный подрывной акт. Это невероятно живучая тема поп-культуры, она присутствует в финальных танцевальных эпизодах в фильме «Свободные» и в скандально знаменитой сцене оргии в «Матрице: перезагрузке». Но все-таки в данной ситуации желаемое совершенно явно выдается за действительное. Рэп-группа Beastie Boys уже давно объяснила, что к чему на самом деле, записав песню «протеста» под громким названием «Ты должен бороться за свое право (веселиться)». В конце концов, к этому, главным образом, и сводится бунт контркультуры.

… здесь мы видим главную ошибку контркультурного мышления. Бунтари от контркультуры усвоили: общество следит, чтобы его члены выполняли социальные нормы, и интерпретировали это как признак того, что общественный порядок есть репрессивная система. Затем они определили враждебные реакции на нарушения этих норм как подтверждение своей теории. Результатом этого стала романтизация антиобщественного поведения — проступок ради проступка. В повседневной жизни это обычно безобидно, но как политическая линия может окончиться катастрофой. Такой образ мышления побуждает активистов контркультуры отвергать не только существующие общественные институты, но и любые предлагаемые альтернативы на основании того, что им нужно придать законный статус, тем самым насильственно навязывая. Вот что стоит за презрительным отношением деятелей контркультуры к традиционным политическим доктринам левого толка, как к «всего лишь институциональным».

Глава 3 из книги Дж. Хиза и Э. Поттера «Бунт на продажу: как контркультура создает новую культуру потребления»

Зачем нам правила? Анархизм как политическая платформа. Дилемма арестанта. Девиантность и диссидентство. Фрейд против Гоббса. Насилие как глубокая или поверхностная проблема. Фильм «Доктор Стрейнджлав» и гонка ядерных вооружений. Правила и повседневная жизнь. Навязывание норм и смертный грех контркультуры. Идея контркультуры, в конечном счете, основывается на заблуждении. В лучшем случае контркультурный бунт — это псевдобунт, серия драматических жестов, не приводящих к каким-либо политическим или экономическим последствиям, которые, к тому же, отвлекают внимание граждан от важных задач построения более справедливого общества. Другими словами, это всего лишь бунт, служащий средством развлечения для самих бунтарей. В худшем случае контркультурный бунт активно способствует современным бедам, подрывая или дискредитируя социальные нормы и институты, реально выполняющие значимые функции. В частности, идеи контркультуры вызвали у публики изрядное презрение к демократическим политикам, из-за чего на протяжении более чем тридцати лет большинство прогрессивных левых политических деятелей были не у дел.

Чтобы понять, в какой момент все пошло наперекосяк, достаточно вспомнить споры, разразившиеся по поводу чрезвычайно популярного руководства по свиданиям под названием «Правила» (The Rules). Эта маленькая книжка, написанная в 1996 году Эллен Фейн и Шерри Шнайдер, прославилась в основном благодаря ретроградному характеру большинства изложенных в ней советов. Женщинам рекомендовалось изображать холодность и неприступность, настаивать, чтобы мужчина платил за ужин, избегать случайного секса и никогда, ни в коем случае не говорить мужчине, что делать. Феминистки пришли в ярость: «Мы годами вели окопную войну ради того, чтобы нашим дочерям не пришлось расти в атмосфере той репрессивной сексистской культуры, с которой нам пришлось иметь дело, — говорили они. — И вот чем они платят в ответ? Добровольно принимают те самые отжившие правила, против которых мы так отчаянно боролись!»