Unknown - Мадхурья Кадамбини Даси Богатый нищий

16 Один круг составляет 108 бусин, на каждой из которых мантру повторяют целиком.

У нас было две группы, и я был лидером одной из них. И каждый раз на собрании люди из моей группы жаловались и просились в соседнюю. Я не отдавал себе отчета, что виной тому я. Впоследствии понимание пришло, но это было еще хуже, чем незнание. Рушились все мои ценности и представления о духовной жизни, точнее, о собственной духовности.

Лучше умереть, чем позволить проколоть свое непомерно раздутое эго, и потому я решил совершить самоубийство. В депрессии я ходил вдоль Ганги и думал, как бы утопиться. Сбивчивые мысли роились в голове, раздирая меня на части и не позволяя прийти ни к какому заключению.

На следующий день Прабхупада проводил программу в доме одного почетного члена движения, и мы должны были ехать с ним. Но я не мог думать ни о какой программе, строя планы на смерть.

В глубине души я понимал, что из страха не покончу с собой, но мне было приятно думать, что я мог бы это сделать. Я не мог ни на кого смотреть и был занят своими мыслями. Так я шел, погруженный в ум, как вдруг откуда ни возьмись выскочил Хари Шаури. В то время он был секретарем Шрилы Прабхупады.

С налета он выпалил:

- Я должен срочно отлучиться, а Шриле Прабхупаде нужна помощь. Ступай к нему в комнату и окажи ему одну услугу.

И прежде чем я успел возразить, что я не могу этого сделать, потому что я в майе и меня гложет депрессия, он убежал. На ходу он крикнул:

- Иди туда и служи Шриле Прабхупаде.

Я стоял как вкопанный и думал, как я смогу служить Шриле Прабхупаде в таком состоянии. Ум шептал, что Шриле Прабхупаде я не нужен и лучше туда не ходить, а посидеть здесь, подождать, когда он позвонит в колокольчик, если позвонит, когда ему на самом деле что-нибудь понадобится, а он, точно, не позвонит. Я согласился с доводами ума, сел и снова погрузился в депрессию.

И тут произошло самое худшее из того, что могло произойти. Через шесть минут Шрила Прабхупада позвонил в колокольчик. Я лихорадочно озирался по сторонам, в надежде на то, что Хари Шаури вернулся или рядом увижу кого-нибудь другого, кто пойдет туда. Но никого не было. Пришлось идти самому.

Зайдя в комнату на ватных ногах, я растянулся в дандавате перед Шрилой Прабхупадой. Подняв глаза, я увидел его стопы. Как раз незадолго до этого он повредил ногу и, по-моему, колено. Рана на стопе до сих пор не зажила. В комнате на столе лежало лекарство из листьев нима, и, показав на него, Шрила Прабхупада попросил втереть ему в ногу.

У меня была депрессия и температура, я чувствовал себя из рук вон плохо и к тому же очень волновался. Я взял смесь нима, чтобы втиреть ему в стопы, но так трясся от волнения, что кусочки пасты то и дело падали из моих рук на шелковое дхоти Шрилы Прабхупады, оставаляя на нем безобразные пятна.

Шрила Прабхупада смотрел на меня и широко улыбался.

Мне стало ещё хуже, я подумал: «Что он хочет этим сказать? Наверное, что мне надо уйти из группы санкиртаны, потому что от меня одни неприятности. Мало того, что я беспокою этих преданных, теперь, когда мне выпал шанс послужить моему духовному учителю, я пачкаю его дхоти».

Мне бы стало легче, если бы Прабхупада рассердился, потому что это нормальная реакция, когда портят твою одежду, а он сидел и улыбался. Мне казалось, что он смеется над моей неловкостью и бесполезностью, не видя смысла даже сердиться на меня.

Потом Шрила Прабхупада показал на свой немного припухший локоть. Не знаю, где он его ушиб. По-моему, либо когда он упал с кровати, либо во время аварии на Маврикийских островах.

Я попытался нанести нимовую пасту ему на руку, но она вылезала у меня между пальцев, словно решив окончательно испортить одежду моего гуру. На дхоти Шрилы Прабхупады появлялись новые пятна, а Прабхупада все так же улыбался, словно ласково глядя в глубь моего сердца. И тут до меня дошло, что он хочет сказать своей улыбкой. «Да, ты, конечно, все делаешь неправильно, но все равно продолжай и не нужно так расстраиваться».

Я пытался что-то сделать для своего дорогого учителя, но не так, как надо. Лекарство лилось на его дхоти, а он ободряюще улыбался, желая воодушевить меня в этом и другом служении. И вдруг я понял, что улыбка Шрилы Прабхупады говорит: «Я доволен тем, что ты делаешь, хотя, я знаю, не всегда и не все выходит совершенным образом. И я буду еще больше рад, если ты будешь делать то же самое правильно».

Так, перемазав Шриле Прабхупаде одежду лекарством, я с чувством выполненного долга вышел из комнаты. Мою депрессию словно рукой сняло. Я чувствовал себя словно заново рожденным.