Элдерсон Дуг - Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Также хочу выразить глубокую благодарность своей семье за теплую поддержку: моей жене Синди и дочери Шайен; моим родителям Джону и Дженни; моим братьям и их женам — Дейву и Саре, Стиву и Хуа, а также Алексии, Гарету и Джо. Я благодарю семьи Барнума, Олмстеда и Рудо. Вы были крайне добры ко мне все эти годы, и мои авантюры вряд ли увенчались бы успехом без вашего участия.

Многие думают, что книга закончена тогда, когда дописана последняя страница. Но это только начало. Я благодарю людей из издательства «Квест Букс», особенно Ричарда Смоли и Шерон Дорр — за чуткое руководство и тонкую редактуру. Шерон сделала немало гениальных предложений и умело поставила передо мной ряд вопросов, над которыми пришлось поломать голову, но в итоге наша совместная работа вылилась в очень гармоничное завершение этого текста.

Ощущение легкой тревоги постепенно накатывалось на меня. Я проделал почти половину пути по Аппалачской тропе, и к этому моменту мои компаньоны, не выдержав, решили поскорее вернуться домой. Я и сам, признаться, был готов «отдохнуть» от дороги. Через три дня в Данканоне, Пенсильвания, меня должны встретить родители, но следующие сорок с лишним миль [1] Около 65 км (1 миля = 1,6 км). — Здесь и далее примеч. пер. мне предстоит пройти в одиночку. Для восемнадцатилетнего парня три дня одиночества подобны вечности...

Я изранил себя всего, пока карабкался по крутым каменистым склонам Мейна и Нью-Хемпшира. Мне пришлось перейти вброд несколько бурных ручьев и Кеннебек — реку с широким руслом и каменистым дном. Волю мою подстегивали также не прекращавшиеся несколько дней дожди и тучи насекомых — тля, комары, песчаные мушки... Сквозь все эти препятствия мы шли вместе — я и мои друзья, разделяя все радости и горести кочевой жизни. Теперь же я остался один, и вместе с уединением ко мне пришло чувство молчаливой подавленности. В душе снова вспыхнули воспоминания о потерянной любви — самое серьезное переживание со времен школы. Даже тысяча миль, пройденных пешком, не смогла погасить этот юношеский пожар.

Я пытался переключиться на что-то другое. Рядом не было никого, кому я мог бы излить душу, никто не слушал меня и не кивал понимающе, и тогда я заговорил сам — заговорил с камнями и деревьями, с долинами и вершинами гор, насекомыми и ястребами. Все это было для меня олицетворением Создателя. Я обнажил пред ним свою душу без остатка. И в какой-то момент ощутил, что меня слушает некто, некая форма сознания.

Земля отвечала мне на том же языке, на котором говорит река, чьи воды бегут по горным камням, или ветер, прибивающий к земле стебли травы. Постепенно выкристаллизовалось осознание, что я не один. Пришло очень чистое чувство, ощущение единства со всем вокруг. Я замедлил шаг. Дыхание было глубоким и полным, и все чаще я стал останавливаться, чтобы окинуть взором долины, простирающиеся внизу; я смотрел вверх, на кроны деревьев, на бегущие вдали речные потоки, на парящих в небе пернатых хищников. Жизнь входила в меня отовсюду, пропитывая каждую частицу моего существа. Вскоре я уже не просто видел землю перед собой, но мог буквально чувствовать ее всю, словно сознание мое расширилось на многие мили вглубь и по сторонам света.

После нескольких часов движения моему внутреннему взору открылось виде$ние, образ человека примерно тридцати лет на фоне синих гор, говорящего перед собравшимися рядом людьми. Я ощутил прочное духовное единство с ними, присутствие Коренной Америки, сопричастность к некой экологической миссии. Я точно знал, что говорил этот человек, и даже проговаривал вслед за ним отдельные слова. Но что более важно, я ощущал силу его послания: «Защити природу и объединись с нашими индейскими братьями и сестрами, вернись в лоно традиционной культуры».

Вскоре я узнал в этом человеке себя. В будущем. Это моя миссия, мое призвание? Обращаться к людям от имени Природы?

Этот образ не покидал меня на протяжении всего долгого пути до Джорджии. Я осознал свое призвание, но не имел ни малейшего представления о том, как именно мне удастся последовать ему.

Спустя несколько месяцев по возвращении в Таллахасси, закончив свой путь снежным ноябрьским утром у подножия гор Спрингер, меня неудержимо потянуло вновь ощутить покой, открывшийся тогда, на Аппалачской тропе, и тогда я решил посетить места своего отрочества. Мой путь был к озеру Стюарт, очень живописному и близкому моему сердцу — оно располагается всего в нескольких кварталах от моего дома и меньше чем в паре миль от Капитолия Флориды. Одно время на западном его берегу стоял детский сад, но с его закрытием окрестности озера вновь обрели свое прежнее дикое обличье — повсюду росли высокие сосны, пальмы, замшелые клены, ликвидамбары, водяные дубы, душистые ивы и восковницы. Сладковатый аромат зелени был настолько густым, что я мог буквально ощутить себя в его объятиях.