Игорь Бессонов - Пророчества книги Даниила - происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

Радикально новым явлением стала псевдоэпиграфия, возникшая уже в эллинистическое время. В этот период (приблизительно с 200 года до н.э. до 200 года н.э.) создается большое количество псевдо-эпиграфических сочинений апокалиптического характера, первоначально в иудейской, а позднее и в христианской среде. Наиболее ранними из них стали Книга Стражей, Апокалипсис Недель и Книга Даниила; позднее был составлен еще целый ряд псевдоэпиграфических произведений – Апокалипсис Животных, Послание Еноха, Астрономическая книга Еноха, Книга Образов, Вознесение Моисея, Третья книга Эзры, Завещания двенадцати патриархов, книга Баруха и т.д. Примечательно, что все еврейские апокалипсисы имеют псевдоэпиграфический характер, что, конечно, не может быть случайным. К изложению причин данного явления мы и обратимся далее.

С одной стороны, псевдоэпиграфическая традиция в некотором смысле стала продолжением более ранней еврейской традиции псевдоэпиграфической атрибуции. Подобно тому, как составители Второзакония и Жреческого кодекса видели в себе продолжателей учения Моисея, а авторы поздних разделов книги Исаии – пророка Исаии, так авторы многих апокалиптических сочинений усматривали в себе только наследников и продолжателей учения того или иного древнего пророка и мудреца. Подобный подход представляется особенно уместным применительно к книге Даниила. Книга Даниила была приписана исторической личности, жившей в обозримом прошлом, повествования о которой, содержащиеся в первой части книги Даниила, воспринимались авторами апокалиптических видений как достоверные исторические сообщения. Вполне вероятно, что группа, к которой принадлежали авторы видений, действительно видела в себе непосредственных наследников и продолжателей пророка Даниила и его друзей (см. ниже). В этом отношении процесс роста книги Даниила может быть сопоставлен с расширением книги Исаии, когда к повествованию о жизни пророка Исаии и его предсказаниям, содержащимся в первой части книги, были добавлены предсказания более поздних пророков, принадлежавших к школе пророка Исаии.

Тем не менее процесс написания псевдоэпиграфических произведений все-таки не сравним с расширением содержания пророческих книг. Даже вторая часть книги Даниила содержит обширный повествовательный элемент, описывающий все обстоятельства получения пророком Даниилом тех или иных видений – не говоря уже о сочинениях, связанных с именами Еноха или Эзры, в которых приводятся пространные рассказы о том, каким образом они стали реципиентами божественных откровений. Что побуждало авторов еврейских апокалипсисов каждый раз придавать своему изложению подобный литературный и мистифицирующий читателя характер?

Ряд историко-культурных и психологических объяснений этого явления был предложен британским ученым Д.С. Расселом 33 33 Russel D.S. The Method and Message of Jewish Apocalyptic: 200 BC – AD 100. Philadelphia, 1964. . Во-первых, он обращается к предложенной в 1936 году Г. Робинсоном концепции «коллективной личности» (corporate personality), характерной для древнееврейского мышления и библейской литературы. По мнению Робинсона «вся группа, включая ее прошлых, настоящих и будущих членов, может функционировать как единство посредством любого из членов группы, воспринимаемого как ее представитель» 34 34 Robinson H. Wheeler. The Hebrew Conception ofCorporate Personality // Werden und Wesen des Alten Testaments: Vorträge gehalten auf der internationalen Tagung alttestamentlicher Forscher zur Göttingen vom 4–10 Semtember 1935. Berlin, 1936. P. 49. См. также Robinson H. Wheeler. Corporate Personality in Ancient Israel. Edinburgh, 1981. ; кроме того, «существует возможность плавного перехода от одного ко многим и от многих к одному», и в некоторых случаях возникает даже «идентичность индивида с группой, к которой он принадлежит» 35 35 Op. cit. P. 70. . По мнению Рассела, этот принцип применим и к псевдоэпиграфической апокалиптике: «Так, как все (в апокалиптической традиции) могут говорить за одного (древнего провидца, от имени которого они пишут), так один (апокалиптический писатель) может говорить за всех. В этом отношении апокалиптики в своих писаниях старались выразить то, что, по их мнению, человек, от имени которого они пишут, мог бы сказать, если бы жил в их время. Как представители традиции они являются представителями самого провидца и могут справедливо использовать его имя» 36 36 Russel D.S. Op. cit. P. 154. .

Другой особенностью древнееврейского мышления, тесно связанной с понятием «коллективной личности», Рассел называет принцип идентичности подобных событий, происходивших в разные исторические эпохи. Так, вавилонский плен уподобляется египетскому рабству, а освобождение из него рисуется в качества повторения исхода из Египта. Подобная черта позволяла авторам апокалиптических произведений в некотором смысле отождествлять себя с мудрецами древности, оказывавшимися в схожих жизненных обстоятельствах. Зачастую в подобном принципе содержится ключ к атрибуции псевдоэпиграфических произведений: автор каждый раз выбирал в качестве получателя откровения наиболее подходящую для этого легендарную фигуру. Так, автор книги Даниила совершенно явно сделал Даниила получателем откровения о гонениях Антиоха и об осквернении Храма именно под влиянием известных ему арамейских историй о пророке и его друзьях, содержащихся в первой части книги. В них мы видим историю пророка, ставшего свидетелем разорения Иерусалима и осквернения священных сосудов Храма (Дан 1, Дан 5), пророка, живущего при дворе возгордившегося и обезумевшего царя (Дан 4), принуждающего всех поклоняться воздвигнутому им идолу (Дан 3), пророка, вместе со своими друзьями выступающего исповедником иудейской веры даже под угрозой смерти (Дан 3, Дан 6). Все эти обстоятельства представлялись автору книги Даниила весьма близкими к тому, что происходило при Антиохе Епифане, что позволило ему отождествить себя и своих единомышленников с Даниилом и его друзьями.