Анджело Тамборра: Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога.

Во время наполеоновских войн и сразу после них идеи возвращения к христианскому единству высказывались в немецких и французских протестантских кругах, а после создания Священного союза сходные устремления появлялись по всей Европе [10] Среди многочисленных трудов следует отметить: Rabaut P. A. Détails historiques et recueil des piéces sur les divers projets de réunion de toutes les communions chrétiennes, qui ont éte conҫus depuis la Réformation jusqu'à ce jour. Paris, 1806, где задача объединения возлагается на Наполеона: о христианском единстве как о средстве «поддержать силу правительства и обеспечить благосостояние государства» см: De Beaufort I. Projet de réunion de toutes les communions chrétiennes proposé à S. M. Impériale. Paris, 1807; Dubroca G. De la réunion des Eglises chrétiennes, considérée comme une principe d'amélioration politique, sociale et religieuse. Paris, 1815; Starck J. A., von. Über die Vereinigung der verschiedenen christlichen Religions-Sozietäten. 5 е . Frankfurt, 1817. Aufl, франц. перевод; Paris, 1818. . Российский император Александр I (знакомый с Юнг-Штиллингом) оказался особенно восприимчив к подобным воззрениям. Почву для этого подготовила, в частности, баронесса Крюденер.

В России Священный союз задумывался и рассматривался «как некое предвидение тысячелетнего Царства», или, по словам А. Н. Голицына, «как приготовление к Царству Божьему на земле, которое будет таким же, как небесное». Акт о братском и христианском союзе был подписан 14 (26) сентября 1815 года. То, что в этот день по восточному календарю праздновалось Крестовоздвижение, конечно, не случайно. Синод издал указ, по которому этот акт должен был быть вывешен на дверях всех церквей как в городе, так и в деревне, а каждый год его предписывалось читать на праздник Крестовоздвижения, «дабы всем и каждому исполнить обет служения Единому Господу Спасителю, изреченный в лице Государевом за весь народ».

Ради исполнения этого долга 14 октября 1817 года в Москве было учреждено Министерство духовных дел и народного просвещения, «дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения». Другими словами, этот проект подразумевал, что вера должна была сыграть главенствующую роль в образовании с помощью «спасительного согласия между верою, ведением и властию». Третий элемент этого синтеза особенно важен: это было намерение «согласить «веру» с «ведением» силой «власти».

На самом деле одним из основных элементов тех представлений, на основе которых был создан Священный союз, было «религиозное главенство, или верховенство, «князя», властвующего и управляющего не только «Божией милостью», но и «Божией властью». Во времена Александра I государство зашло гораздо дальше, чем задумывали Петр I и Феофан Прокопович, подчинившие церковь «извне»: оно «вновь сознает себя священным и сакральным, притязает именно на религиозное главенство, навязывает собственную религиозную идею. Сам обер-прокурор как бы "вступает в клир Церкви", в качестве "местоблюстителя внешнего епископа"» [11] См. Флоровский Г. Пути русского богословия. 3-е изд., Paris, YMCA-PRESS, 1983. С. 131-134. .

Задача провести эту программу в жизнь и дать ей выражение в конкретных фактах внутренней и внешней (в рамках Священного союза) политики была возложена на князя А. Н. Голицына (1773-1844). В 1805 году Александр I назначил этого вольтерьянца и франкмасона, известного своим эпикурейским образом жизни, обер-прокурором Святейшего синода. Речь идет о должности огромной политической, религиозной и культурной важности. Со времен Петра I и Духовного регламента 1721 года в этом чиновнике воплощалось подчинение церкви государству, а сам обер-прокурор к тому же мог оказывать значительное влияние и на жизнь других конфессий. Голицын, в огромной мере руководствуясь воззрениями и культурой эпохи Просвещения, ощущал себя призванным способствовать трудам Божьим на земле и в первую очередь с жаром занялся повышением уровня религиозной образованности клира, проведя реформу семинарий и духовных академий. В 1810 году в ведение обер-прокурора были также переданы функции надзора над религиозной жизнью неправославных: католиков римского и греческого обрядов, армян, евангельских христиан, лютеран, мусульман и евреев. Целью этого хода было сближение всех конфессий.

Через несколько лет, после того как улеглась буря наполеоновских войн, в 1816 году, написав знаменитое рождественское послание Александра I об исторической значимости Священного союза, Голицын становится министром просвещения. Таким образом он получил контроль над всей религиозной, духовной и культурной жизнью России. Он сохранил его и после того, как было создано единое Министерство духовных дел и просвещения, в подчинении у которого находился обер-прокурор Святейшего синода. А. С. Стурдза вспоминал позднее: «Краеугольным камнем этого нового сложного учреждения была идея о том, что между познанием божественного и мирского должна существовать неразрушимая связь, которая делает необходимым совершенное согласие между преподаванием того и другого. Именно ради этой цели все, что касалось как образования, так и религии, было передано под наблюдение единого органа, который руководствовался едиными принципами» [12] Benz E. Die abendländische Sendung der östlich-orthdoxen Kirche. Die russische Kirche und das abendlandische Christentum im Zeitalter der Heiligen Allianz. N. I. Mainz, 1950. S. 36. . Путем еще большего усиления абсолютизма и установления теократической формы правления российская власть времен Священного союза намеревалась поработить и совесть своих подданных и отчасти в этом преуспела. К тому же в погоне за тем, что де Местр назвал «великой химерой универсального христианства», Голицын активно вмешивался и в межконфессиональные отношения: взаимная критика и вероучительные споры могли помешать созданию союза, который мог бы объединить всех христиан. В этом смысле действительно символичным был созданный А. Л. Витбергом проект собора Христа Спасителя, поскольку, по словам архитектора, это была «молитва к Богу... самое посвящение его Христу показывало его принадлежность всему христианству».