Петр Малков - Возлюбивший Христа. Святоотеческие толкования на книгу Иова

Тем самым Оригеном по сути отрицается историчность Священного Писания, ставится под сомнение сам ход истории Спасения человеческого рода, описанный в Библии.

Конечно же крайности, что зачастую присущи аллегорической экзегезе в лице ее отдельных представителей, отнюдь не перечеркивают то огромное положительное значение, что присуще этому методу в деле православного толкования Священного Писания: ведь аллегорический метод применялся очень и очень многими великими Святыми Отцами Древней Церкви. Но вместе с тем подобные крайности аллегоризма, вроде тех, что мы наблюдаем в наследии Оригена, конечно же не могли не вызывать предельно негативной реакции у многих древнецерковных толкователей – и прежде всего у тех из них, кто принадлежал к Антиохийской богословской школе, традиции.

Именно антиохийские экзегеты особо настойчивы в буквальном, историческом восприятии и понимании реалий библейского текста. «Должно довольствоваться написанным», – настаивает блаженный Феодорит 62, презрительно именовавший аллегорезу библейских толкователей «баснями неразумных» и «бредом упившихся старух» 63.

С неприязнью порой высказываются о крайностях аллегоризма и другие Святые Отцы (причем не обязательно принадлежавшие к Антиохийской школе экзегезы). Так, святитель Василий Великий в своем известном Толковании на Шестоднев пишет: «Известны мне правила аллегории, хотя не сам я изобрел их, но нашел в сочинениях других. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению, и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясняют сообразно со своими понятиями, подобно как и снотолкователи виденному в сонных мечтаниях дают толкования, согласные с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею, также растение, рыбу, зверя и скот, все, чем оно названо, за то и принимаю» 64.

Конечно же и антиохийцы, стремясь к историзму и реализму в понимании Библии, в то же время не отрицали, что отдельные тексты Писания помимо буквального могут иметь и иносказательный смысл. Вместе с тем для антлохийцев именно необходимость придерживаться буквального толкования была надежной гарантией от уклонения в ересь через ложную интерпретацию Писания 65. Для антиохийцев также оказывается очень важен нравственный смысл Библии, ибо именно Священное Писание дает христианину ясный образец святости, чистоты, совершенства.

Этот морально-нравственный принцип понимания Библии, собственно говоря, является одним из основополагающих при толковании Священного Писания в любой православной экзегетической традиции вообще – как на христианском Востоке, так и на христианском Западе. Как замечательно об этом пишет западный Святой Отец – святитель Григорий Великий в своих «Моралиях на Иова» (речь об этом произведении еще впереди), «Священное Писание представляется перед оком ума как зеркало, в котором мы видим наше внутреннее лицо. В нем мы познаем наше уродство и нашу красоту. Там мы узнаем, насколько мы преуспели и как далеко находимся от цели. Оно же рассказывает о делах святых и этим побуждает к подражанию сердца слабых» 66.

При характерном для антиохийской экзегетической традиции «буквалистском» и «историческом» подходе к Библии для нее было, однако, очень важно не останавливаться лишь на филологических и морализирующих «штудиях», но стремиться, избегая крайностей аллегоризма, разглядеть в Писании его духовный пласт, увидеть в порой вполне житейских событиях Ветхого Завета область присутствующей здесь богоооткровенной тайны. Следует признать, что в сочинениях некоторых экзегетов антиохийской традиции этот принцип остался практически не реализован. И произошло это именно потому, что такие толкователи (например, Феодор Мопсуэстийский) целиком и полностью отождествили само содержащееся в Писании Божественное Откровение с его буквой, с его текстом, не видя в нем вообще никакой возможности для возвышенного духовного толкования.

Лучшие же представители Антиохийской школы – к их числу мы относим в первую очередь святителя Иоанна Златоуста и блаженного Феодорита, – настаивая на преимуществах буквально-исторического метода экзегезы над методом аллегорическим, в то же время постоянно возвышали свою мысль и до того способа толкования, который традиционно принято именовать типологическим.

Что же такое типологический метод толкования Священного Писания?