Петр Малков - Возлюбивший Христа. Святоотеческие толкования на книгу Иова

Что касается Антиохийской школы, то ее основателем принято считать священномученика Лукиана Самосатского, пострадавшего за Христа во время гонений на Церковь в 312 году. Знаменитейшими экзегетами этой школы безусловно стали святитель Иоанн Златоуст (ум. 407) и блаженный Феодорит Кирский (ум. ок. 458). Также нельзя не упомянуть имена таких толкователей Антиохийской школы, как Диодор Тарсийский (IV в.) и Феодор Мопсуэстийский (ум. 428) – правда, оба они оказались предтечами несторианской ереси и в этом качестве были осуждены Церковью.

Для этих двух школ были характерны два различных подхода по многим богословским и экзегетическим темам и, соответственно, различные методы при истолковании библейского текста. Мы конечно же понимаем, что тот или иной экзегетический метод существеннейшим образом влияет на содержание предлагаемых нам Отцами толкований библейских текстов. Именно поэтому нам здесь так важно поговорить о своеобразии и особенностях различных методов экзегезы, применявшихся древними церковными писателями, в том числе и при изъяснении книги Иова.

Если Александрия искала в библейском тексте таинственного и духовного смысла, возвышающего читателя над порой весьма «приземленными» реалиями ветхозаветной истории, то для Антиохии главным в Писании был исторический факт, прямой и буквальный смысл библейского текста.

Александрия обнаруживала такой искомый таинственный смысл в книгах Священного Писания с помощью аллегорического подхода и метода.

Конечно же аллегорический метод изъяснения текстов изобрели не православные экзегеты – он возник задолго до пришествия в мир Спасителя. Аллегорическое толкование мифов – прежде всего текстов Гомера и Гесиода – применялось еще начиная с VI века до Рождества Христова 49.

Вместе с тем понятие «ἀλληγορία» («аллегория»), «иносказание» имеет и свое надежное новозаветное основание, будучи использовано в священном библейском тексте апостолом Павлом в Послании к Галатам: Ибо написано: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он – матерь всем нам ( Гал. 4:22–26). В греческом тексте оригинала, там, где в русском переводе говорится в этом есть иносказание ( Гал. 4:24), стоит «ἅτινά ἐστιν ἀλληγορούμενα», что переводится буквально как – «что говорится иносказательно».

Аллегорическое толкование настаивает на том, что во всех библейских книгах очень часто или даже почти постоянно говорится одно, а подразумевается совсем иное; именно поэтому пытливому уму толкователя и надлежит неизменно стремиться отыскивать эту сокрытую за внешней буквой текста духовную тайну, ее выражать, формулировать и изъяснять. Святитель Григорий Нисский, сначала комментируя речение апостола Павла: Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности ( 2Тим. 3:16–17), – пишет: «Однако пользу для взыскующих при этом можно извлечь не из буквального смысла, но истинный замысел Божий прикрыт как бы некоей телесной завесой Писания, тогда как всякое Божие повеление или повествование предлагается рассматривать в его духовном значении» 50. Тем самым, при аллегорическом толковании существующий в интерпретируемом экзегетом тексте буквальный смысл неизбежно замещается, подменяется смыслом иносказательным; при этом буквальный смысл практически обесценивается. Как подчеркивает святитель Григорий Нисский, «никогда не следует останавливаться на буквальном значении, чтобы первое значение не повредило в представлении о добродетельной жизни, но, напротив, следует переходить к невещественному и духовному разумению, так чтобы плотские представления изменяли свое значение вслед за тем, как отброшено будет их поверхностное значение» 51.

Разумеется, некоторые книги Священного Писания в принципе не должны пониматься и истолковываться буквально, исторически, «прямолинейно» – например, такие, как Песнь песней или книга Притчей Соломоновых: это было понятно всегда и всем толкователям Библии – независимо от той экзегетической школы, к которой они принадлежали. Однако как быть, например, с историческими или законодательными книгами Библии, которых в ее составе значительно больше, чем допускающих лишь иносказательное понимание? Возможно ли и уместно ли изъяснять и эти книги именно в духовном, аллегорическом смысле? Те древние экзегеты, что являлись сторонниками аллегорического толкования, считали, что это не только возможно, но и необходимо.