Петр Малков - Возлюбивший Христа. Святоотеческие толкования на книгу Иова

Именно поэтому принцип, провозглашенный в 19-м правиле Трулльского Собора, универсален для любого человека, стремящегося к постижению духовного смысла библейского текста и при этом позиционирующего себя в качестве православного христианина.

Только так мы можем обезопасить себя от ложных, произвольных и духовно опасных интерпретаций библейского текста, способных привести нас к весьма печальным последствиям. Вспомним, что даже сам сатана искушал Спасителя во время Его сорокадневного поста именно с помощью цитирования Библии: прозвучавшее на крыле храма из уст диавола Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею ( Мф. 4:6) есть, как известно, немного сокращенный отрывок из 90-го псалма – Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею ( Пс. 90:11–12).

Неправильная интерпретация священного библейского текста безусловно может привести христианина к впадению в искушение и грех. Мы помним, что сочинения всех древних еретиков пестрят вырванными из их смыслового контекста библейскими цитатами, с помощью которых эти ересиархи стремились обосновать свою ложь, собственные догматические заблуждения. Именно поэтому нам так необходимо выверять наше понимание Писания святоотеческим наследием, толковать Библию в свете Предания Святых Отцов, которое есть живой, обращенный к нам голос самой Церкви 48.

Лишь в этом случае не только ответственное, но даже и – в духовном смысле – весьма рискованное дело постижения смысла библейского текста окажется для нас подлинно спасительным.

Именно поэтому, возвращаясь к вопросу, можем ли мы противопоставлять библейское и святоотеческое богословие, – следует дать на него резко отрицательный ответ. Мы свидетельствуем: нет. Мы имеем право говорить о собственно библейском учении только подразумевая, что оно является лишь одной из форм Священного Предания, как даруемого Самим Богом знания о Нем – наряду с другими существующими способами и формами передачи нам единой и непротиворечивой Богооткровенной истины.

Итак, и библейское и святоотеческое богословие есть формы и образы одного и того же единого Откровения, у которого единый Источник – Бог. Истина (а Откровение всегда истинно) – одна, и она – Сам Бог, дарующий Своей Церкви, Своим святым способность видеть и постигать эту Истину в присущем Ей сиянии благодати и славы. Быть может, для внецерковного библеиста-текстолога в каком-нибудь светском литературоведческом научно-исследовательском институте такое противопоставление библейского и святоотеческого богословии и корректно, но для православного христианина, стремящегося всегда оставаться верным Священному Преданию Церкви (в том числе и для христианского ученого-библеиста) – нет.

Тем самым и книга Иова – один из сложнейших для понимания разделов Библии – также может быть понята, истолкована нами лишь в соответствии все с тем же древним церковным принципом: «последующе Отцам».

Прежде чем говорить о дошедших до наших дней святоотеческих толкованиях на книгу Иова, следует также сказать и о тех экзегетических принципах, которые применялись древнехристианскими писателями – при изъяснении как интересующего нас конкретного библейского текста, так и всего Священного Писания в целом.

Издревле в святоотеческой экзегетической традиции существовало несколько существенно отличавшихся друг от друга подходов к истолкованию Библии – своеобразных методов, применявшихся при составлении комментариев на Священное Писание. Как правило, такие методы принято связывать с той или иной действовавшей в Древней Церкви богословской школой. Чаще всего ученые – библеисты и патрологи – вспоминают здесь о двух школах богословской мысли, чьи представители создали огромное число важнейших толкований на книги Священного Писания – Александрийской и Антиохийской.

Первую из них – Александрийскую школу – связывают с именами таких известных в Древней Церкви богословов и истолкователей Библии, как стоявший у ее истоков и живший в конце II века дидаскал Пантен (правда, от него до нас не дошло никаких текстов), а следом за ним – жившие и творившие в Александрии Климент Александрийский (ок. 150 – ок. 215) и Ориген (ок. 185–254); из позднейших толкователей Библии, принадлежавших к Александрийской школе, безусловно следует упомянуть знаменитого экзегета IV столетия Дидима Слепца (ок. 310–398) и замечательного богослова и экзегета V века святителя Кирилла Александрийского (376–444).