Татьяна Копяткевич: Доказательства бытия Божия

И это действительно очень трудно, а для некоторых людей – практически невозможно. В основном все мы принимаем те или иные выводы и решения под влиянием бессознательно сложившихся предубеждений и импульсов, материальных выгод, чувственных побуждений и лично-эгоистических интересов, а вовсе не под влиянием логики или любви к истине. Последние играют самую ничтожную роль в жизни людей, а в жизни среднего человека, обывателя (человека толпы) они вообще не имеют никакого значения и влияния. В связи с этим человек способен, как это ни парадоксально, отрицать с исключительным упорством не только самые убедительные доказательства, но и очевидные факты.

Причем не надо думать, что это качество присуще исключительно только невежественным и малообразованным людям, чей кругозор и сфера интересов охватывает лишь насущные бытовые вопросы. О нет! Такая мировоззренческая косность свойственна даже ученым, то есть, казалось бы, людям, умеющим логически мыслить и привыкшим открывать новое, ранее неизвестное и неизведанное. Не только отдельные люди науки, но целые научные корпорации в своей слепоте отвергали очевидные факты только потому, что они не укладывались в рамки господствовавшего на тот момент мировоззрения, общепринятых теорий и убеждений, гипотез и представлений.

Выше мы привели несколько примеров такого удивительного упорства ученых мужей, не желавших замечать то, что сейчас очевидно всем и каждому. Добавим к этой теме еще немного. Так, долгое время Французская ака демия наук категорически отрицала факты падения с неба камней (метеоритов), несмотря на бесспорные показания многочисленных свидетелей, которые легко можно было проверить. Но ученые отказались даже проверять эти факты. В чем же причина? А причина в том, что, как заявил знаменитый ученый Лавуазье, «камни не могут падать с неба, потому что на небе нет камней!» Член Французской академии Делюк выразился еще более категорично: «Если даже такой камень упадет у меня перед ногами и я вынужден буду признать, что я его видел, я добавлю, что поверить в это я не могу». Под этой темой подвел окончательную черту другой академик, Годен: «Подобные факты лучше отрицать, чем опускаться до попыток объяснить их».

Еще дольше ученые не признавали очевидные факты внушения, то есть гипноза, в связи с чем гипнотизеры считались в научной среде шарлатанами-фокусниками, у которых все построено на обмане. Та же Французская академия наук, которая в эпоху Просвещения считалась лучшей научной школой, с необычайным упорством отвергала явления гипнотизма. Так же как и гипноз и факты падения метеоритов, она отвергла громоотвод Франклина и противооспенную прививку Дженнера, назвала проект парового судна Фультона утопией…

Когда читаешь историю мытарств известного венского врача Франца Месмера, открывшего гипноз и психотерапию, то невольно поражаешься исключительной тупости и твердокаменному консерватизму людей науки. Очень хорошо она описана Стефаном Цвейгом: «Берлинская академия, пишет он, – лаконически ответила на его доводы, что "это ошибка". Венский медицинский совет официально признал его обманщиком… Французская академия наук коротко и решительно заявляет о своем отказе от рассмотрения месмеровских опытов… Пять раз пытался Месмер добиться у всех факультетов мира признания или по крайней мере внимательного рассмотрения своего открытия. Трудно требовать более прямого, чистого, достойного ученого образа действий! Но ученая клика своим молчанием выносит ему приговор, не ознакомившись с документами и фактами… И так длится ровно сто лет, пока наконец французский врач Шарко не добивается в 1882 году, чтобы сиятельная Академия соблаговолила официально познакомиться с гипнозом. Так долго – битых сто лет – ошибочный приговор Академии Месмеру тормозил открытие, которое, окажись академики более объективными и вдумчивыми, могло бы уже в 1784 году обогатить науку» [37]. Из-за косности людей науки понадобилось целое столетие, с конца XVIII по конец XIX века, чтобы убедить мир в реальном существовании словесного внушения и гипнотического сна.

Итак, причина упорного неприятия нового мировоззрения не в степени достоверности фактов и не в степени очевидности логических доказательств, а в самом человеке, в его способности и внутренней подготовленности к восприятию и пониманию новых фактов или логических доказательств. Вот как пишет об этом академик В. И. Вернадский: «Недостаточно, чтобы истина была высказана или чтобы явление было доказано. Их понимание, проникновение ими человеческого разума зависит от других причин; одна хрустальная ясность и стройность, строгость доказательств недостаточны. Условия внешней социальной среды, настроения и привычки (то есть психология) мыслящих людей должны быть при этом принимаемы во внимание» [38].