архимандрит Савва (Мажуко) - О пользе вреда

А старец Аргамедонт в простоте сердца гроб себе на Невском купил с видом на Елисеевский. Скромный такой, в один этаж, но со статуями и шторы вешать трудно – руки затекают.

– Славный у вас дворец, отче!

– Какой там дворец? Гроб и есть.

Иннокентий Колобков был обычным миллионером – нефть, яхты, бриллианты и прочие скучные глупости. Но временами, когда никого не надо было пугать и доказывать свою успешность, он разрешал себе мечтать о чем-нибудь настоящем:

– Вот бы сделать такую машину, чтобы можно было пересматривать свои любимые сны. Особенно тот, где мне подарили ручного крокодила и мы вместе гуляли по Москве, а мама все смеялась и была самой молодой мамой на свете. И чудесный сон, когда я летал над крышами и угощал грустных девушек шоколадками, а ветер так славно дул в лицо, и заводские трубы цеплялись за брюки и приветливо дымили.

А в это время в далеком Питере предавался мечтам самый необычный мечтатель. Маленький сфинкс на набережной всегда смотрелся величественно, потому что был хорошо воспитан. Но когда зрители расходились, он украдкой плакал и обещал себе, что в этом году обязательно уйдет на юг, ведь еще одной такой зимы ему не пережить. И он давно бы сбежал в жаркие страны, но один боялся, а среди статуй его поддержали только атланты из Эрмитажа, да и те под конец струсили. И за все века была только одна бедная старушка, которая в суровые зимы укутывала озябшего сфинкса в теплую шаль и отпаивала горячим молоком.

– Ведь есть же на свете место, где по-настоящему тепло! Я ведь что-то такое помню. Или это просто красивый сон?

А рыжая Раиса лениво смотрела на сфинкса и думала о сокровенном. Она мечтала о большом бабьем горе. Чтобы ее соблазнил какой-нибудь подлый и гнусный человек, погубил ее молодость и красоту, а потом беспардонно бросил. И вот – метель в лицо, а она в рваном платке плетется по сугробам и бессильно тащит санки с маленьким гробиком! Но лютые злодеи исправно обходили двухметровую Раису, а любящий муж вчера опять подарил ей новую шубу.

Жизнь полна разочарований!

Марусе доплачивали за то, чтобы она изображала эстонский акцент. Но изводило ее вовсе не это. Ее жизненные силы таяли от обязанности продавать мороженое в кубиках и пирамидках. Дети постоянно резались, но мужественно лизали. А все из-за аввы Киндина, который объявил войну соблазнам.

Известно, верующему положено постоянно соблазняться и впадать в искушение, но в последние времена люди отступят от благочестия, вот и взялся Киндин за округлости. И так ревностно взялся, что в тот же год детей обязали лепить снежных баб в тетраэдрах и играть в кубические снежки, и даже в росписях собора нимбы у святых поменяли на квадратные, потому что богомольными книгами доказано, сколько в окружностях соблазна. Есть разрешалось только квадратными ложками, а форму яблок и помидоров взялись исправить благочестивые мичуринцы.

Введены были треугольные колеса. Бильярд стал более продолжительным, а футбол более нервным. Особо ревностные требовали солнце объявить соблазнительным, но богословы из физиков доказали его неполную округлость, а потому внесли в список условно-соблазнительных вместе с дынями и кабачками.

И процвело благочестие, и можно бы и почить от трудов, но не такой был авва Киндин, чтобы бросать все на полдороге. Округлости победили, взялись за выпуклости – ведь в них самый соблазн коренится! Конечно, верующему положено возгревать дар соблазна, но тут авва многим дорогу перешел, потому что любовь к пирогам выходит не только боком!

Потому и был учрежден КОТТ – катакомбное общество тайных толстяков, куда Марусю приняли по факту присутствия наличия. Собирались тайно в подвале Большого театра, потому что главные заговорщики были из балерин, которые умело скрывали свою полноту, научившись все держать при себе. Первое время листовки сочиняли, а потом все больше чтобы тортов поесть и выпуклости расправить.

А Киндин в благовестии так разошелся, что обнародовал учение о спасительной плоскости, и особо ревностные в стяжании плоскости даже под каток ложились, стремясь сразу спасению приобщиться, а чтобы они потом по ветру не разлетались, их было решено трепетно собирать и переплетать в книги. Вот они все в библиотеке и оказались, а тут и Киндин усоп, подавившись коническим крыжовником.

Так и появилась традиция сорок дней танцевать по покойнику. Авва Аргамедонт находил ее крайне полезной и все приговаривал: «Отделяй мух от плевел!»