архимандрит Савва (Мажуко) - О пользе вреда

– Про динозавров слыхал?

– Как же. В детстве даже увлекался и модели лепил.

– А из-за чего вымерли, знаешь?

– Ледники?

– Какое там! Ты же их и угробил! А? Не веришь? Мы все бомбы на них сбросили. А куда их было тащить? В Гоби? Ни одна тварь не выжила! Разве не ты просил?

И появился у аввы Маргадона смысл жизни. Смерть безобидных динозавриков он себе никак простить не мог. Обложился веригами, пеплом обсыпался и ходил по музеям с останками древних ящеров и каялся пред ними в слезах.

– Люди! Простите! Это ж все я!

И такая это вина чудесная, что не стыдно и людям рассказать. Потому что ничто так жизнь не украшает, как страшная и красивая провинность перед человечеством. А если это еще и миленькие динозавры, безвинно убиенные, только позавидовать остается.

Авва Мартын был праведник хоть куда – и самому приятно, и перед людьми не стыдно. Но временами накатывала на него такая тоска, что хоть вой. Солнце выцветает, радость захлебывается, все ароматы мира тонут в небытии.

Ничего никогда не было!

Ничего!

Никогда!

Но даже в такие минуты авва святости не оставлял и продолжал исцелять, воскрешать и пророчествовать. Кажется, все по-прежнему, но ангелы уже знают, стараются летать на цыпочках, и малышей-херувимов одергивают:

– Тише шуми! У старца плановая депрессия!

Исцелит Мартын слепого. Люди благодарят, шоколадки торжественно вручают, обещают поминать. Старец добротой сияет, благословляет стыдливо, а про себя думает: «Ну кто так исцеляет? Что это со мной? Зрение вернул не полностью, в левом глазу будет помутнение хрусталика, лет через двадцать придется оперировать. Чем я занимаюсь? Зачем я обманываю людей? Я просто старый лживый бродяга!»

Воскресит кого-нибудь из мертвых – родители ликуют, жена плачет, наследники мстительно переглядываются. Кажется, хорошо ведь, чудесно, радость такая! Вот и старец такой кроткий, такой светлый! А он хоть и улыбается, себя изнутри распекает: «Чем я занимаюсь? Боже мой, почему бы мне просто не уйти куда-нибудь в тайгу или таксистом пойти работать – польза все-таки! Он же через пятнадцать лет опять умрет! Я его уже четвертый раз воскрешаю и вот, пожалуйста, – недовоскресил, выходит, недовымолил! Занимаю чье-то место, не иначе! Все не так! Все пусто, грязно, сыро! Господи, куда мне спрятаться от этого?»

Людям отулыбается, а в келью зайдет – валится на пол и лежит покойником. И заплакал бы, завыл в голос, а слез нет, и стон в груди глохнет, будто мир укутали в глухую душную шубу. Сколько раз порывался уйти, сбежать, схорониться, да ангелы ключи прятали, а один впечатлительный херувим и ножи из дома уносил – пусть старец перемучается, переждет, ведь все успокоится, отступит эта беда, отойдет. Мартын думал, что его демоны душат, а просто у него в организме йода не хватало. Такое и со святыми случается! Ведь даже малыши-херувимы знают: большая мука бывает перед большой радостью.

Все наладится! Все будет хорошо!

Средневековый философ Авек Плезирский оставил множество трудов по астрономии, метафизике, политике, кулинарии, геодезии и картографии. Но в историю он вошел фразой, которую заставляют учить наизусть каждого студента-философа: «Nihil est in fatu quod non prius fuerit in desiderio», что в переводе значит: «Нет ничего в судьбе, чего прежде не было бы в желании». Другими словами, хочешь понять подлинные мотивы и желания человека, смотри на итог его жизни: к чему пришел, того и желал на самом деле.

Допустим, у вас диабет и сладкого нельзя. Вы усердно лечитесь, прячете торты, делаете уколы, выезжаете на воды для марсианских диет. Все вам сочувствуют, хотят бескорыстно помочь и обвиняют поджелудочную железу, экологию и наследственность. А в действительности вы глубоко и бессознательно ненавидите сладкое, вам противно даже жить с пирожными на одной планете. Но чтобы никого не обидеть, придумали себе диабет – изысканное прикрытие извращенному вкусу! Хотя чего скрывать? Все мы люди. С людьми случается всякое. А то, что мы обуреваемы самыми невероятными желаниями, никому доказывать не приходится.

Например, один австрийский художник с детства мечтал умереть с любимой женщиной в один день под обломками рухнувшей империи. Была у человека такая тайная фантазия. Согласитесь, красиво! Но дорого. Желание было такой силы и напряжения, что он десятилетиями пробирался навстречу мечте: вступил в сомнительную партию, загремел в тюрьму, возглавил правительство и развязал войну с одной непредсказуемой страной, попутно загубив миллионы жизней, но к мечте своей пришел, пусть и не самым понятным способом.