Татьяна Копяткевич - Что значит быть христианином. Сборник поучений святителя Иоанна Златоуста

Да и Бог скажет нам: «Я дал время для того, чтобы вы научились искусству благочестия, зачем же истратили это время даром и попусту? Зачем не ходили постоянно к учителю и не внимали словам его?» А что действительно благочестие есть искусство, послушай, что говорит пророк: Придите, дети, послушайте меня: страху Господню научу вас (Пс. 33, 12). И в другом месте: Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим (Пс. 93, 12). Итак, когда напрасно истратишь время, какое будешь иметь оправдание?

Зачем же говоришь: «Мало дано нам времени»? Какая безчувственность и неблагодарность! За что особенно следовало бы благодарить Господа, что Он сократил твои труды и уменьшил подвиги и приготовил тебе продолжительное и безсмертное успокоение, за то ты обвиняешь Его и тем недоволен!

Но чтобы не всегда осуждать вас, мы просим и молим: окажите эту милость и нам, и себе — оставив все прочее, посвятите себя этому изучению благочестия. Таким образом и мы приобретем чрез вас радость и веселье, заслужим похвалу за вас и получим воздаяние. И не там только получите награду, но и здесь будете иметь чистейшее наслаждение. Такова добродетель: кроме венцов там, она и здесь уготовляет нам жизнь приятную. Будем же исполнять сказанное, чтобы достигнуть и здешних, и тамошних благ по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.

Будем оплакивать не умирающих, а тех, которые оканчивают жизнь во зле. Земледелец, когда видит пшеницу разрушающейся, не плачет — напротив, когда видит, что она в земле остается твердой, боится и трепещет, а когда видит ее разрушающейся, тогда радуется, потому что разрушение есть начало будущего ростка. Так и мы будем радоваться, когда тленный дом распадается — когда человек сеется (см.: 1 Кор. 15, 43).

Не удивляйся, что апостол назвал погребение сеянием: это — лучшее сеяние. За тем сеянием следуют смерти, труды, опасности, заботы, а за этим, если будем жить праведно, — венцы и награды; за тем — тление и смерть, а за этим — нетление, безсмертие и безчисленные блага; при том сеянии — совокупление, похоть и сон, а при этом — только глас, сходящий с небес, и вдруг все совершается, и восстающий вступает не в жизнь многотрудную, но туда, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания.

Если же ты, жена, нуждаешься в защите и потому плачешь о муже, то прибегни к общему для всех Защитнику, Спасителю и Благодетелю — Богу, к этой необоримой помощи, готовому подкреплению, надежному покрову, вездесущему и отовсюду нас ограждающему. Но привычное обращение с ним, скажешь, вожделенно и приятно? И я знаю это, но если ты умеришь страсть свою рассудком и размыслишь о том, Кто взял его, и что ты, перенеся это твердо, принесешь свою волю в жертву Богу, то будешь в состоянии избежать и этой волны, и то, что совершает время, совершит твое любомудрие, если же ты будешь малодушничать, то хотя время прекратит твою скорбь, но ты не получишь никакой награды.

Вместе с этими мыслями припомни и примеры как из настоящей жизни, так и из Божественных Писаний; вспомни, как Авраам заклал сына своего и не плакал, не произнес жалобного слова. «Но, — скажешь, — это был Авраам»? А ты призвана еще к большим подвигам! Иов, хотя скорбел, но столько, сколько свойственно отцу чадолюбивому и заботливо пекущемуся об умерших, а то, что ныне делаем мы, свойственно врагам и неприятелям. В этом деле, если бы ты стал плакать и рыдать о ком-нибудь, введенном в царские чертоги и увенчанном, то я не назвал бы тебя его другом, а явным врагом и неприятелем.

«Но, — скажешь, — я оплакиваю не его, а себя»? И это несвойственно любящему — желать, чтобы он еще безпокоился о тебе и подвергался тревоге о твоем будущем, тогда как ему следует быть увенчанным и идти к пристанищу, или чтобы он обуревался волнами, тогда как ему можно быть в пристани.

«Но я не знаю, — скажешь, — куда отошел он»? Как не знаешь, скажи мне? Он жил или праведно, или нет, поэтому известно, куда отойдет он. «По тому самому, — скажешь, — я и сокрушаюсь, что он умер грешником»? Это одна отговорка и предлог: если бы ты поэтому оплакивала умершего, то тебе надлежало бы исправлять и усовершать его при жизни, — но ты заботишься только о себе, а не о нем.