Татьяна Копяткевич - Что значит быть христианином. Сборник поучений святителя Иоанна Златоуста

Скажем: «Отрекаюсь от тебя, сатана», — скажем так, как имеющие там, в тот день, отдать отчет в этих словах, и будем соблюдать их, чтобы этот залог возвратить тогда в целости. Гордыню сатанинскую составляют зрелища, конские ристалища и всякий грех, также наблюдение дней, ворожба и приметы.

«А что такое, — скажешь, — приметы?» Иногда кто-нибудь, выйдя из своего дома, видит человека одноглазого или хромого и принимает это за дурное предзнаменование. Это — сатанинская гордость, так как не встреча с человеком делает день дурным, но греховная жизнь. Посему, когда ты выйдешь, одного только берегись, чтобы тебе не встретиться с грехом, — грех подвергает нас падению, а без него и диавол нисколько не сможет повредить нам.

Что говоришь ты? Видишь человека и принимаешь это за предзнаменование, а не видишь сети диавола, как он вооружает тебя против того, кто не нанес тебе никакой обиды, как он делает тебя врагом брату без всякого справедливого основания? Бог повелел любить и врагов, а ты отвращаешься и от того, кто ничем не обидел тебя, не зная, в чем винить его, и не подумаешь, как это смешно, как стыдно, а еще более — как опасно!

Как никто из вас не решится выйти на площадь без обуви и одежды, так и без этого изречения никогда не выходи на площадь, но когда ты намереваешься переступить порог сеней, то произнеси наперед эти слова: «Отрекаюсь от тебя, сатана, и гордыни твоей, и служения тебе, и сочетаюсь с Тобой, Христе», и никогда не выходи без этого изречения: оно будет для тебя и жезлом, и оружием, и необоримым оплотом.

Вместе с этими словами изобрази и крест на челе своем — тогда не только встретившийся человек, но и сам диавол не в состоянии будет повредить тебе, видя тебя везде с этим оружием. Все это усвой себе уже с настоящего времени, дабы тебе быть готовым воином и, одержав победу над диаволом, получить венец правды, которого да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.

Нет ничего святее того языка, который в несчастьях благодарит Бога: он поистине ничем не отличается от языка мучеников и получает такой же венец, как и тот. Ведь и у него стоит палач, принуждающий отречься от Бога богохульством, стоит диавол, терзающий мучительными мыслями, помрачающий душу скорбью. Итак, кто перенес скорбь и благодарил Бога, тот получил венец мученический.

Если, например, болеет дитя, а мать благодарит Бога — это венец ей. Не хуже ли всякой пытки скорбь ее? Однако же она не заставила ее сказать жестокое слово.

Умирает дитя — мать опять благодарит Бога. Она сделалась дочерью Авраама. Хотя она не заклала дитяти своей рукой, но радовалась над закланной жертвой, а это все равно: она не скорбела, когда брали у нее дар Божий.

Заболело другое дитя? Она не сделала волшебных повязок, — и это вменено ей в мученичество, потому что мыслью она принесла сына в жертву. Что за дело до того, что эти повязки не приносят никакой пользы, что это — дело обмана и насмешки? Есть и такие, которые верят, что они полезны. Но она лучше согласилась видеть свое дитя мертвым, чем предаться идолослужению.

И как эта мать есть мученица, с собой ли она, с дитятей ли поступила так, с мужем или с кем бы то ни было из наиболее любимых, так другая есть идолослужительница, потому что она, очевидно, и жертву принесла бы, если бы только могла принести, а лучше сказать, она уже сделала то, что составляет жертву. Ведь эти повязки, сколько бы ни мудрствовали употребляющие их, утверждая, что мы призываем Бога, а больше ничего не делаем и тому подобное, что повязывающая старуха — христианка и верная, все же представляют собой идолослужение.

Ты верная? Перекрестись, скажи: «Вот единственное мое оружие, вот мое лекарство, другого не знаю». Скажи мне: если бы врач, придя к больному, вместо того чтобы употребить медицинские средства, начал бы напевать, назвали бы мы его врачом? Нет, потому что мы не видели бы врачебных пособий. Так и здесь (в употреблении повязок) ничего нет христианского. Другие еще вешают на шею названия рек и множество подобного позволяют себе. Вот, я объявляю и предупреждаю всех вас: не буду более щадить, если о ком-нибудь узнаю, что он делал повязку, или заклинание, или другое что, относящееся к этому искусству.