Наталия Скоробогатько - Вы – свет миру. О великих русских миссионерах

Так что, учась читать Евангелие, алеуты и индейцы-колоши не только постигали священную историю и истины христианской веры, но и узнавали о других землях, народах и обычаях. Они становились частью мировой культуры.

Русский исследователь Александр Марков, побывавший в Ново-Архангельске в середине 1840-х годов, так описывает результаты служения миссионера Вениаминова:

«Давно ли те, которые приняли веру христианскую, были язычниками; давно ли они сожигали трупы отцов своих и варварски умерщвляли своих соплеменников? Посмотрите на них теперь, посмотрите на этих младенцев веры в то время, когда звук колокола известит их о начале Божественной службы! С каким рвением спешат они в Божий храм, как тихо, как смиренно стоят в нем!».

В 1840 году, после смерти жены, отец Иоанн Вениаминов принял монашество с именем Иннокентий и в конце того же года был хиротонисан во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского.

Однажды «в минуту жизни трудную» епископу Иннокентию пришлось прибегнуть к молитвенному заступничеству своего святого предшественника, отца Германа Аляскинского, тогда еще не прославленного в лике святых. Вот как об этом позже писал сам святитель:

«Мы в 1842 году, плывя на Кадьяк, долго были в море и находились в крайности, так что у нас на 52 пассажира оставалось менее полубочки воды. И перед входом в Кадьякскую гавань нас встретил противный (то есть встречный — Н. С. ) ветер, который дул ровно трое суток. В это время судно наше ходило взад-вперед, или, (говоря) по-морскому, лавировало, от южного мыса Кадьяка до Елового острова, где жил и скончался отец Герман. На третий день к вечеру, когда судно наше опять подошло к Еловому острову… я, глядя на оный, сказал в уме своем: “Если ты, отец Герман, угодил Господу, то пусть переменится ветер”. И точно, не прошло, кажется, и четверти часа, как ветер сделался попутный, и мы в тот же вечер вошли в залив и встали на якорь… Вскоре на могиле старца я служил панихиду».

В Восточной Сибири апостольский подвиг святителя Иннокентия продлился еще 27 лет. Теперь он переводил Святое Писание уже на якутский и курильский языки. В 1850 году святитель Иннокентий был возведен в сан архиепископа. Через два года к его епархии была присоединена Якутская область, и архиепископ Иннокентий переехал из Ново-Архангельска в Якутск.

Интересны свидетельства о личности и трудах святителя Иннокентия, которые находим в книге Ивана Гончарова «Фрегат “Паллада”». Знаменитый писатель познакомился с владыкою Иннокентием в Якутске, когда возвращался с Дальнего Востока в Петербург. Гончарова поразил масштаб личности владыки. В письме к поэту Аполлону Майкову он пишет:

«Здесь есть величавые и колоссальные патриоты. В Якутске, например, преосвященный Иннокентий. Как бы хотелось мне познакомить Вас с ним. Тут-то бы Вы увидели русские черты лица, русский склад ума и русскую коренную, но живую речь. Он очень умен, знает много… Вот он-то патриот. Мы с ним читывали газеты, и он трепещет, как юноша, при каждой счастливой вести о наших победах» (шла Крымская война 1853–1856 годов).

Знакомые Гончарова с большой любовью рассказывали ему о владыке:

«Были мы на Светлое Воскресение в соборе. Народу собралось видимо-невидимо. После обедни Его Преосвященство благословил всех нас, со всеми похристосовался. “Ну, говорит, а теперь прошу за мной!”. А он из церкви прямо в острог, христосуется с заключенными и каждого одаривает на праздник от скудных средств своих. И что за лицо у него было при этом: ясное, тихое, покойное! Невольно и мы за ним полезли в карманы и повытаскивали оттуда кто что мог. В общем, набралось много денег, которые все и пошли в пользу арестантов».

По свидетельству Гончарова, владыка обладал неподражаемой жизнерадостностью и чувством юмора. Вот, например, губернатор приглашает владыку и столичного писателя к себе в губернаторский дом на «убогую трапезу», как он выразился.

В ответ архиерей со скрытым юмором произносит:

— Его превосходительство без просьбы к «убогой трапезе» не пригласит! Я, ваше превосходительство, со своей стороны, готов исполнить приказание, но надо доложить архиерею: не знаю, какую резолюцию он положит, позволит ли монаху Иннокентию отлучиться от кельи — хоть бы и на «убогую трапезу» к игемону (то есть губернатору) Петру.

Вот таким был святитель Иннокентий, этот замечательный миссионер — исполин и телом, и душой, и духом, ставший в конце жизни главой нашей Церкви, митрополитом Московским, и последние десять лет достойно послуживший ей и в таком высоком сане.