Наталия Скоробогатько - Вы – свет миру. О великих русских миссионерах

На плечи отца Германа легла нелегкая задача духовного окормления православных в Америке, в том числе и русских.

Все население Кадьяка любило и почитало отца Германа. Особенно его любили дети. Стоило ему показаться на улице, как они сбегались к нему со всех сторон и просили рассказать им сказку. Вместо сказок отец Герман пересказывал детям жития святых. Его повествования были наполнены такой умильной простотой и свежестью, что сказки теряли всякую привлекательность.

Отца Германа знала и ценила и высшая духовная власть России. Ему не раз предлагали сан иеромонаха, а затем даже архимандрита. Но Герман всякий раз смиренно отказывался, предпочитая оставаться простым монахом.

Со временем жизнь на Кадьяке наладилась и вошла в привычное русло.

Отец Герман с каждым годом все более тяготился мирским обществом, которое его здесь окружало. Тогда он перебрался на близлежащий (в двух часах езды на байдарке) пустынный островок Еловый. Он вырыл недалеко от бьющего из земли источника землянку-келью и прожил в ней до осени. К зиме старец построил небольшую бревенчатую келью, в которой и жил до конца своих дней.

В избе стояла скамья, покрытая старой оленьей шкурой, на ней «подушка» из двух кирпичей. Одеялом старцу служила широкая доска, которой он завещал покрыть себя, когда наступит его смертный час.

Неподалеку отец Герман устроил часовню и стал подвизаться в уединенной молитве и посте, как когда-то на Валааме. Новое свое пристанище он так и назвал: Новый Валаам.

Около кельи батюшка развел небольшой огородик и питался раз в день овощами и рыбкой. Жизнь он вел строго аскетическую. Тело его, изнуряемое трудами, бдением и постом, отягощали шестикилограммовые вериги. Ученик отца Германа, алеут Игнатий, позже рассказывал: «Да, трудную жизнь вел Апа (то есть “дедушка”, как звали его алеуты), и никто не может жизни его подражать!».

После того как Кадьяк постигла страшная эпидемия чумы, на острове осталось множество сирот. Для них преподобный устроил на Еловом приют. А девочками-сиротками занималась духовная дочь его, София Власова, креолка (наполовину русская, наполовину алеутка). Она жила с девочками поодаль, на самом берегу острова.

Все приобретенное и выращенное тяжкими трудами старец отдавал сиротам и посещавшим его беднякам. Особенно он любил детей — угощал сухариками, пек для них крендельки, и малютки отвечали ему взаимной любовью.

Жители Кадьяка все чаще стали приплывать на Еловый за советом и молитвенной помощью. И каждому батюшка старался помочь в меру своих сил: утешал, мирил, помогал советом и делом. Потому-то он назвал себя в одном из писем «нянькой и нижайшим слугой здешних народов». Вскоре на острове образовалась своего рода монашеская община с уставом Валаамского монастыря.

Не оставил отец Герман и своей просветительской деятельности. Для мальчиков он организовал школу. Летом обучал их земледелию, которого алеуты не знали, веками питаясь только морской добычей да кореньями дикорастущих растений, а зимой занимался с ними чтением, письмом, Законом Божьим, священной историей и церковным пением.

Не только люди искали общения с отцом Германом, к нему тянулись и животные, которые его ничуть не боялись. Птиц старец кормил рыбой, и они во множестве селились вблизи его кельи. Под кельей у него жил ручной горностай. Этот осторожный зверек, всегда избегающий людей, принимал пищу прямо из рук старца Германа. Кормил отец Герман и медведей, как в далекой России его современник Серафим Саровский. Еще у батюшки был ручной бык, который служил ему. После кончины старца бык так затосковал, что на следующий день, разбежавшись, стукнулся головой о дерево и упал замертво.

Со временем подвижник Герман сподобился от Господа многих духовных даров. Когда на Еловом случилось наводнение, испуганные жители прибежали к старцу. Он вынес икону Богородицы на отмель и стал молиться, а по окончании молитвы сказал встревоженным островитянам: «Не бойтесь! Далее места, где стоит святая икона, вода не пойдет!».

Так и случилось: дойдя до иконы, вода, словно встретив невидимую преграду, остановилась.

А однажды на острове загорелся лес, в чаще которого находился преподобный со своим учеником. Старец, истово помолившись, провел на земле черту, и огонь, пробежав вдоль нее, остановился, не коснувшись густого леса за чертой.