Е. Соколан (ред.) - Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников

— Двумя руками благословляю, — по-архиерейски отозвался.

— А как же я без вашего окормления буду жить?

— Я передаю тебя в руки Матери Божией, — отвечает.

Так меня и пристроил.

С Батюшкой я познакомилась в 1968 году. Хотелось бы рассказать хотя бы немногое из того, что хранит память.

Батюшка спас моего брата от тюрьмы. Это было в 1974 году. Юра жил в Белоруссии и работал в милиции. Взял он списанный служебный мотоцикл, приварил к нему такую же списанную коляску, а трубу использовал обычную, которая не соответствовала ГОСТу. На этом транспорте он ездил.

Однажды поехали они всей семьей на дачу, и дорогой случилось несчастье: коляска, в которой сидели жена и дочь, оторвалась и на скорости врезалась во что-то. Девочке-то ничего, кувыркнулась, словно мячик, и целехонька стоит, а жена убилась насмерть. И тогда все родственники жены возроптали на Юрия и обвинили его в случившейся трагедии. Они хотели во что бы то ни стало посадить его в тюрьму. Все средства использовали для этого. И хотя он и сам служил в милиции, но сделать ничего не мог. Ему грозил срок минимум пять лет.

Я поехала к отцу Науму и рассказала о беде брата. Батюшка благословил привезти его в Лавру.

Юра сомневался:

— Да чем он мне поможет?

— Ну, как, он же… друг министра, — сказала я первое, что пришло в голову.

И брат согласился.

Мы приехали 8 марта 1975 года. Батюшка стал беседовать с братом, расспросил, как дело было, а я знала: какие первые слова скажет Батюшка — так оно и будет. Отец Наум выслушал Юрия и сказал:

— Сажать тебя не за что, а что дадут, смирись.

Я поняла: в тюрьму его не посадят.

Потом отец Наум исповедал брата, дал ему полотенце и книги.

Когда Юра вышел от Батюшки, я сказала:

— Тебя не посадят.

— Откуда ты знаешь?

— Так Батюшка же сказал, что сажать тебя не за что. Не посадят!

— Да откуда он знает…

Мы переночевали в Посаде, наутро Юра причастился и уехал.

Суд откладывали несколько раз по разным причинам. И в итоге Юрия оправдали, хотя он ничего не делал для этого. В качестве наказания ему предписали работать на стройке в ста километрах от Минска, и даже зарплату платили. Пробыл он там год, и его отпустили. Клейма судимости он избежал. Батюшкины слова сбылись.

Приехала я как-то в Сергиев Посад, встретила Таню Б. и не узнала ее. Она выглядела, как будто ей уже лет семьдесят пять: худая, бледная, как говорят в таких случаях, «краше в гроб кладут». Она говорит:

— Я умирать собралась, ведь Батюшка предсказал мне, что через двенадцать лет я умру. Видимо, приблизился срок.

Таня попала к Батюшке совсем юной. У нее тогда жених был, как ей казалось, хороший. Она сказала Батюшке:

— Я замуж собираюсь, у меня жених замечательный, и приданое есть.

А Старец ей:

— Да зачем тебе замуж выходить, если жить осталось двенадцать лет.

И у них с женихом как-то все само собой разладилось. Вскоре Таня уехала во Владимир, лет десять работала в Успенском соборе, а потом переехала в Сергиев Посад.

Прошло двенадцать лет, и у нее в голове нашли опухоль, и на ноге появилось какое-то новообразование.

Стоит она перед отцом Наумом и плачет:

— Батюшка, вы сказали, что через двенадцать лет я умру. Вот прошло двенадцать лет, и я умираю.

— Да я это тебе так сказал, чтоб ты замуж не выходила, — ответил он.

Старец угостил меня «генеральской колбасой», очень вкусной, из какой-то дорогой рыбы. И так мне жаль стало Таню, что я отдала ей всю колбасу, думаю, пусть перед смертью вкусненького поест.

Но она, по молитвам Батюшки, осталась жива и до сих пор живет. Она дала обет девства, послушалась духовного отца и потому осталась жива.

В другой раз привела Татьяна к Батюшке своих родственников, а те еще и сына с собой взяли. Батюшка с ними побеседовал, а после сказал Тане:

— Ты дай им рублей семьдесят, добавь на пианино для мальчика.

Потом Татьяна так комментировала его слова:

— Он, Валя, узнал , сколько у меня денег, я на пальто копила. Приехала я домой, пересчитала. Точно! Ровно 70 рублей. Ладно, думаю, отдам за благословение.

Было это в 1998 году. Я шла в Лавру и встретила Нину Чекоткову. Она была печальная и убитая горем, будто кого похоронила.

— Ты чего такая? — спрашиваю.

— Врачи сказали, надо срочно делать операцию, какое-то новообразование у меня обнаружили. А Батюшка говорит, что операцию делать не надо. И что мне теперь — умирать?