Е. Соколан (ред.) - Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников

Старец ответил пространно:

— Скажите ей, пусть читает Псалтирь.

С тем они и ушли в недоумении с неразрешенной, как им казалось, проблемой. Разве можно оголтелой атеистке сказать такое?

Вдруг эту женщину поймали на взятке, в то время это было очень строго, и ей грозили большие неприятности. И она сама к ним пришла:

— Девочки, помогите!

Тут они и сказали:

— Читайте Псалтирь.

Она послушалась, и вопрос разрешился безболезненно для чиновницы. С тех пор отношения у них стали лучше некуда.

После Эстонии Батюшка благословил Нину переехать в Ярославль, трудиться псаломщицей при храме в поселке Песочном. Врачом она больше не работала. Естественно, приходили «товарищи» из органов, интересовались, почему она оставила профессию врача. На таких собеседованиях она держалась спокойно и просто.

Когда в 1992 году Русской Православной Церкви был передан Суздальский Покровский монастырь, Батюшка благословил инокиню Нину принять участие в возрождении древней обители. Вскоре владыка Владимирский и Суздальский Евлогий (Смирнов) постриг ее с именем София в честь преподобной Софии Суздальской и возвел в сан игумении.

Монастырь стал преображаться и с каждым годом становился краше, обретая прежние величие и силу, только мало кто знает, чего это стоило сестрам и прежде всего матушке игумении.

Помнится, когда Нина попала к Батюшке первый раз, он спросил ее:

— Тебе сколько лет?

— Двадцать шесть.

— Ну вот, половину жизни ты уже прожила, а может, и больше.

Нина подсчитала — 52 года. «Ну, когда это еще будет!» — подумала она.

И вот, когда приблизился этот возраст, у матушки Софии обнаружилось онкологическое заболевание. Она вспомнила слова Старца и стала готовиться к смерти — привела в порядок личный архив и прочее.

Но она была еще очень нужна Церкви, и Батюшка стал за нее сугубо молиться. Он приезжал в Суздаль и служил с сестрами молебен о здравии игумении Софии. Одна из монахинь после рассказывала:

— Батюшка приехал, когда все мы были в печали, — матушка находилась после операции в больнице в тяжелом состоянии. Как же Батюшка тогда молился! Помню, стоит он посреди коридора в сестринском корпусе и поет со слезами: «Господи, исцели болящую!» И мы все, нас человек тридцать было, поем с ним и тоже плачем.

Игумения София (Комарова) — настоятельница Суздальского Покровского монастыря

Молитвами духовного отца игумения София прожила еще двадцать лет.

Когда-то, в начале 1970-х, Нина привела к Батюшке своего племянника Владимира — высокого, худенького 17-летнего юношу. Он только что закончил школу и приехал в Москву из Самарканда (туда в свое время направили по распределению его родителей) поступать в какой-то престижный вуз на физико-математический факультет.

Мы уже знали тогда, что главное не пропустить мимо ушей первые слова Батюшки, потому что именно в них заключалась воля Божия.

Старец стал как бы экзаменовать Володю, задавал ему трудные вопросы по математике и физике. Он на все вопросы ответил правильно.

Батюшка сказал:

— Ну, я бы тебя принял. — И мы поняли: он поступит.

Володя действительно поступил.

Нина очень безпокоилась о нем: как же такой неприспособленный к жизни мальчишка, всю жизнь проживший с мамой-папой, окажется в общежитии, да еще в Москве, где столько соблазнов… Она часто приходила к Батюшке и просила молитв о своем племяннике. И однажды Старец ей заметил:

— Что ты все Владимир да Владимир, он для тебя уже как идолок стал. Лучше бы ты о других заботилась, уделяла бы им внимание, и тогда Господь поможет тем, кто тебе дорог.

И могу утверждать: именно так — для других — прожила свою жизнь игумения София.

Господь помог ее племяннику. Володя успешно окончил институт, и его направили работать в Сергиев Посад, причем сразу же предоставили хорошую квартиру в новом доме. Потом из Самарканда приехала его невеста, очень милая девушка Галя, и они создали крепкую семью. Впоследствии Володя стал священником, а матушка Галина — его надежной помощницей. Протоиерей Владимир по сей день служит в одном из храмов Русской Православной Церкви.

Когда-то моя мама могла сказать в утешение: «Думал-думал — жить нельзя, передумал — можно!»

Так же бывало, когда мы приезжали к Батюшке со своими скорбями и казалось, что дальше уже и жить невозможно. Но, видимо, не зря имя Наум обозначает «утешитель». Этим даром Батюшка обладал в полной мере. Сколько раз мы приезжали к нему под гнетом скорбей, кажется, что распрямиться уже нет сил, а уходили «веселыми ногами».