Александр Мень - От рабства к свободе

На самом деле отвечает Бог. Вдруг из грохота бури раздается голос Божий. Автор не дает нам ка-кого-либо объяснения. А Бог только спрашивает Иова: «вот ты все за Меня решил; а где ты был, когда Я создавал землю? Видел ли ты, как Я…» — и далее идут картины Вселенной. Описание бесконечной, невероятной глубины и тайны мироздания.

«Почему ты думаешь, что Я должен все строить так, как думаешь ты?» Речь Бога полна картин природы — это очень поэтические строки, — но Иов их не слушает. Ему это уже совершенно не важно, потому что произошло то, чего он хотел, о чем он мечтал!.. Произошла встреча.

Он увидел и услышал Бога. И неважно, что Он говорит. В это мгновение все проблемы решились. Но решились не дискурсивным, не логическим путем, не путем построения какой-то новой метафизической теодицеи, а путем гигантского мгновенного озарения, которое позволило Иову, герою притчи, все это охватить и принять. И он говорит:

Я раньше только о Тебе слышал,

(как и мы, когда говорим о Боге — отчужденно, как о каком-то предмете,)

а теперь я вижу Тебя.

(19. 27)

Это редчайшая, потрясающая тайна мистического противостояния, встречи, когда Бог перестает быть «Оно», а становится «Ты», Личностью, которая обращается к личности.

В этой книге нет ответа теоретического — и в этом ее огромная сила. Потому что подлинные тайны никогда не могут быть исчерпаны дискурсивным эмпирическим рассудком. Хотя впоследствии появилось немало других теодицей, и они и впредь будут появляться, Книга Иоваучитнас, что последняя тайна никогда не может быть втиснута в прокрустово ложе наших рассудочных мыслей.

Но чтобы люди не думали, что старая идея о том, что добро в конце концов вознаграждается, — всего лишь иллюзия, пыль, для этой цели автор кончает все счастливым концом — хэппи эндом.

Причем, что замечательно (на это вы должны обратить внимание): Бог одобрил Иова, восставшего. Он одобрил не друзей, которые Его защищали, не богословов, не церковных деятелей (выражаясь современным языком), а человека, который как бы нагим стоял перед Ним. У него ничего не было. Он не принадлежал никакой Церкви, никакой общине. Земля Уц — это гористая пустынная земля, и он не израильтянин и не язычник, ни то, ни се. В библейской книге он представлен как бы вне времени и пространства.

Недаром древние комментаторы пытались датировать книгу Иова чуть ли не домоисеевым временем, чуть ли не первобытными временами, хотя на самом деле это искусное произведение великого, гениального и высокообразованного литератора. Обилие новых слов, арамейских выражений, конечно, показывает, что книга эта поздняя.

Так вот у Иова было главное: глубокий, серьезный, благоговейный подход к Богу. Вот почему он кричал перед Ним, почему он требовал, почему он вызывал Бога на суд! Потому что он не принимал веры как какой-то игры, баловства. И поэтому для него хитросплетения теологов, от лица которых выступали друзья — Билдад, Шафар, Элифаз, — выглядели несерьезно, это были попытки хрупкими человеческими усилиями построить карточный домик богооправдания. Бог не нуждается в оправдании! Он сам приходит, и тогда все решается.

Но Книга Иова и трагичная. Недаром Карл Густав Юнг в своей книге «Ответ Иову» говорил, что в Библии нет и не было настоящего ответа на страдания мира, а ответом послужило явление Христа. Ибо в лице Христа тот Бог, который потрясал перед лицом Иова созданным Им космосом, вошел в человеческую судьбу и разделил с нами человеческую участь и страдания; Он вместе с нами принял и смерть.

Другая книга этого же плана и этого же стиля, написанная примерно в туже эпоху, называлась ко-хёлет, что значит «говорящий в собрании» (кахаль по-еврейски значит «собрание»), или Экклезиаст (Экклесиаст).

Экклесия в античном полисе — народное собрание. Автор книги выступает под псевдонимом царя Соломона, уже ставшего легендарной фигурой. Это поэзия, так же, как и Книга Иова. Но поэзия мрачная. Мне всегда казалось, что это заговорил тот же Иов, но Иов с другой судьбой. Если тот Иов потерял детей, потерял имущество, потерял положение в обществе, — этот ничего не терял, а только приобретал. И для нашего времени эта тема имеет колоссальное значение.

Именно поэтому составители Священного канона и взяли Книгу Экклезиаста в корпус Библии. Она во многом противоречит основным мировоззренческим установкам Священного Писания. Мы найдем там цикличное представление о мироздании: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки», и кружится ветер, и все — ничего не меняется!