Владимир Легойда - Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики

О глубине религиозного чувства Суворова говорит и тот факт, что, уйдя в отставку, Суворов принимает решение удалиться в монастырь и даже пишет в декабре 1798 года письмо императору с просьбой разрешить ему принять монашеский постриг в Ниловой Новгородской пустыни, где он собирался провести остаток своей жизни «в службе Богу». Однако вместо разрешения государя Суворов получает царский рескрипт, приготовивший ему Итальянский поход. Отслужив молебен в сельской церкви, Суворов направляется в армию.

В 1800 году, за несколько месяцев до смерти, Александр Васильевич пишет «Канон Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу», текст которого исполнен глубоко покаянного чувства и явно навеян настроением Великого покаянного канона Андрея Критского, читающегося в православных храмах во время Великого поста. Последние дни жизни великого полководца исполнены истинного христианского смирения. Суворов, быть может, наиболее яркий, но далеко не единственный пример глубоко верующего полководца, военного, чья вера ни в коей мере не мешала службе Отечеству.

Конечно, личная религиозность российских генералов никогда не была ни главным, ни единственным основанием духовно-нравственного воспитания солдат. Основной груз всегда лежал на самой Церкви. Основным проводником церковной миссии, естественно, являлись полковые священники. В начале XX века институт военного духовенства представлял собой развитую сеть с богатейшими традициями. Необходимо подчеркнуть, что Церковь оказывала армии не только исключительно духовную, но и вполне ощутимую «физическую» поддержку: во время первой мировой войны более 200 монастырей открыли у себя лазареты для раненых, подобным же образом поступали и отдельные приходы; только в Московской епархии уже в 1914 году стали работать 157 таких госпиталей. Вместе с русскими солдатами через горнило войны прошло более 5 тысяч священнослужителей, более 30 погибло, а 14 были награждены офицерскими Георгиевскими крестами «за отличие в военных подвигах» 103.

Конечно, наивно было бы пытаться нарисовать сейчас идиллическую картину русской армии, проникнутой духом высокой христианской нравственности. Секуляризация русского общества, начатая еще церковными реформами Петра I, не могла не принести своего горького плода. Все вышеприведенные цифры не заменят того, что дух «христианского воинства» с течением времени все сильнее и сильнее уходил из русской армии – по мере того как он уходил из русского общества в целом. Как ни горько замечать, но разговоры о дореволюционной России как идеале православного государства, а русской армии – как идеале православного воинства не имеют под собой реальной основы. Вот лишь один факт, который может объяснить, как могло так случиться, что после Октябрьской революции вчерашние прихожане стали активно разрушать православные храмы и расстреливать духовенство: накануне Февральской революции посещение солдатами русской армии воскресных богослужений и принятие причастия было обязательным и составляло соответственно почти 100 %. Однако Временное правительство отменило обязательность посещения храмов для солдат, и уже в том же 1917 году это количество сократилось до 10 % и ниже 104. Менее 10 % – такова доля сознательных христиан в русской армии накануне страшной трагедии отечественной истории – Октябрьской революции.

В советское время, когда связь Церкви и армии была не просто невозможной, а абсолютно немыслимой, остатки былых традиций были практически окончательно потеряны. Сегодня отечественная армия, ее руководители, вслед за руководителями государства, часто обращаются к Церкви как к духовно-нравственному авторитету, происходит попытка возрождения былых традиций. В этой связи необходимо помнить, по крайней мере, о двух вещах. Во-первых, Церковь может и должна участвовать в деле нравственного воспитания российских солдат, однако армейские военачальники не должны видеть в священниках кого-то вроде современных замполитов, идеологических воспитателей, которых можно использовать для своих целей. Военное руководство, обращающееся к помощи Церкви, должно хорошо представлять церковную позицию и подлинные цели священников, приходящих в армию. Армия, как и государство, как и общество в целом, не может смотреть на Церковь как на государственный институт, этакую кузницу по подготовке новой государственной идеологии. Конечно, это произойдет не сразу и пока сложно говорить о таком понимании.