Алексей Лебедев - Споры об Апостольском символе

Скажем, какие средства Церковь употребляла в борьбе с бессердечными ростовщиками. Заимодавцы, по словам Василия Великого, из нищеты своих ближних извлекали пользу и под предлогом помощи низвергали их в бездну. Они употребляли в свою пользу как затруднительное положение одних, так и неопытность других. Так, они обращались к легковерным людям с хитрыми словами: «Не бойся, бери мои деньги и распоряжайся ими как своими собственными». А вслед за тем начинали подвергать своих должников всевозможным мукам, насчитывали проценты на проценты, вынуждали их все распродать. Когда же должник и при этом условии не мог выплатить долга, его бросали в тюрьму и даже доводили до· самоубийства. О хитрых проделках ростовщиков находим сведения у Амвросия Медиоланского, который, описывая эти проделки, восклицает в справедливом негодовании: «О ненасытная алчность, достойная сатаны, коего ты служишь верным отображением!» Христианские пастыри так далеко простирали свою ревность против мздоимства, что не хотели полагать различия между взиманием законных процентов и лихоимством ростовщиков; и то, и другое они считали грехом, так как христианину, учили они, непристойно брать проценты. А если пастырям замечали, что в Ветхом Завете позволено было ссужать деньгами из–за лихвы, [84]по крайней мере, врагов, то пастыри на это иногда так отвечали: «Врага в военное время ты имеешь право убивать, врагу же ты можешь давать деньги из–за лихвы; выходит, что последнее есть только другой вид убийства» (Амвросий). Так относилась Церковь к процентам в теории, но провести в практику эти воззрения она не могла, потому что государственное законодательство позволяло брать проценты; да и не все пастыри Церкви смотрели так строго на указанное дело. На практике Церковь большей частью ограничивалась тем, что запрещала духовенству брать проценты, а также тем, что увещевала мирян поступать, как обязано поступать духовенство. А главное, Церковь, сколько могла, старалась оказывать свою помощь несчастным должникам. Исхитить должника из рук заимодавца она считала истинно добрым делом. Блаж. Августин рассказывает случай, как однажды некто Фасций, притесненный кредитором, искал себе убежища в Церкви и как он, Августин, убеждал паству заплатить вскладчину долг несчастного Фасция. Когда Григорий Великий узнал, что некоторые поселяне, вынужденные выплатить подати прежде чем продан был ими зерновой хлеб, входят в долги и делаются жертвой заимодавцев, то приказал иподиакону Петру выдать поселянам деньги из церковных средств с тем, чтобы они уплатили долг Церкви по частям. Подобного же рода поручение получил от Григория диакон Киприан. Он приказал выдавать поселянам взаймы церковные деньги на условии: или вносить только проценты (не внося капитала), или же понизить цену своих продуктов. «Ибо в первом случае церковное сокровище не пропадет, — говорит Григорий, — а во втором случае возрастет благосостояние сельских жителей».

Христианская Церковь шла и еще более прямым путем, приводившим к улучшению экономического положения народонаселения. В Церкви возникло монашество, которое во многих отношениях послужило ко внешнему благоденствию Востока и Запада. Монашество, считая одной из главнейших обязанностей монаха труд, с одной стороны, проложило путь к свободному труду, а с другой — много послужило к поднятию экономических сил народа. Припомним, какой вид имело в то время хозяйственное положение Римского государства; припомним, что для свободного труда не оставалось места в государстве. Все отмечено было печатью принуждения: декурион был привязан к своей должности, колон прикреплен к земле, ремесленник мог работать, только принадлежа к известному обществу или коллегии; свободный труд замер. Не таким был труд среди монашества. Кто раз сделался монахом, — а в монашество поступали лица разных классов общества, которым тяжело было жить среди общественных условий времени, — тот отрешался от всякого принуждения. В монастырях находим то, чего нельзя было найти в то время в других местах — все условия для свободного труда. В монашестве смотрели на труд как на нравственную обязанность, как на осуществление идеи христианской жизни, требовавшей практического приложения тех сил, какие даны Богом человеку. Притом же, монахом каждый делался по свободной воле и каждый, кому не нравилась жизнь монаха с ее требованиями, мог свободно возвратиться в мір. Из многих фактов открывается, что труд в монастырях занимал выдающееся место. Здесь с самого начала поняли, что праздность опасна для человека, и сильно настаивали на труде. «Работай постоянно что–нибудь, — писал Иероним Рустику, — чтобы дьявол всегда находил тебя занятым». В египетских монастырях было правило: никого не принимать в монахи, кто наперед не дал обязательства, что будет работать. Это считалось необходимым как потому, что каждый монах должен был пропитывать себя трудами рук своих, так и потому, что считали труд делом душеспасительным. Среди египетских монахов можно было слышать поговорку: «На трудящегося монаха нападает один злой дух, а на праздного — бесчисленное множество».