Алексей Лебедев - Споры об Апостольском символе

Входя в нужды городского населения, среди которого, как и всегда, бывает много бедноты и бездомных, Церковь близко принимала к сердцу и тяжелое положение сельских жителей. Она не могла безучастно смотреть на угнетение, которому подвергались закрепощенные колоны, крестьяне. Их положение было поистине ужасно! Колоны и мелкие арендаторы брали в наследственную собственность клочки земли у помещиков и обязаны были за это вносить им подати натурой. Но помещики поступали несправедливо со своими крепостными и безжалостно обременяли их податями. Например, если год выдался неурожайный, если хлеб был дорог, то они требовали от крепостных податей в таких же размерах, как и в урожайный год, или же требовали от них вместо взносов натурой денежной платы по высшим рыночным ценам на хлеб. Напротив, если год выдался урожайный и цена на хлеб на рынках падала, то они не хотели, чтобы крестьяне рассчитывались с ними по низким рыночным ценам, а требовали большего. С арендаторами помещики поступали также самовольно: они по произволу надбавляли арендную плату и даже удваивали ее. Если арендаторы обязаны были доставлять хлеб в какое–нибудь отдаленное место, переправлять через море и если на пути к месту назначения хлеб погибал вследствие кораблекрушения, то помещики ни во что ставили такую беду и преспокойно требовали от арендаторов, чтобы они снова доставили полное количество подати. Словом, помещики старались притеснять поселян, сколько можно было.

Церковь не оставляла без внимания бедственной участи колонов и арендаторов и употребляла зависящие от нее меры к улучшению положения сельского населения. Златоуст обличает бесчеловечных помещиков. Он взывает: «Как помещики злоупотребляют поселянами! Они обращаются с последними не лучше варваров! На претерпевающих голод, всю жизнь проводящих в трудовом поту они не страшатся налагать непосильные подати, и с каждым разом тягчайшие. Принесло ли плод поле или нет, они все–таки требуют свое». Блаж. Феодорит также возвышает голос в пользу поселян. В одном письме он умоляет помещиков о сострадании к колонам. «Умилосердитесь над крестьянами, которые не щадили труда и, однако, мало нажали». Августин энергично говорит против одного помещика, который вздумал притеснять колонов, требуя от них удвоенной подати; он взывает к его совести и грозит ему Страшным судом. Письма папы Григория Великого показывают, с какой заботливостью он относился к итальянским поселянам и какие наставления он давал духовным лицам, имевшим соприкосновение с тем или другим поселком. К иподиакону Анфиму Григорий так писал: «Не только в письмах, но, помнится, и лично я увещевал тебя, чтобы ты при исполнении своей духовной должности как наш наместник не столько заботился о временных (материальных) пользах Церкви, сколько о том, чтобы облегчить стесненное положение поселян и всячески охранять и защищать их против чьих бы то ни было несправедливостей». Тот же Григорий дает такой прекрасный наказ иподиакону Петру, который заведовал церковными имуществами в Сицилии: «Я желаю, чтобы ты с почтением относился к лицам благородным и мужам, известным своими заслугами, и не возбуждал гордостью нерасположение к себе с их стороны. Однако же если ты заметишь, что они позволяют несправедливость к бедным, то перестань быть смиренным и поднимай главу, так что будь покорен им, пока они поступают справедливо, и будь их врагом, если они начнут делать зло». Нет сомнения, заступничество Церкви не оставалось без успеха, ко благу угнетенных поселян.

Низший класс общества, в особенности сельское население, много терпел бед и несчастий с двух сторон, как мы говорили выше: от вымогательства сборщиков податей и корыстолюбивых и алчных кредиторов. Нашествие сборщиков податей производило такое опустошение в стране, как будто бы несчастных жителей посетило моровое поветрие, а заимодавцы уподоблялись пиявкам, капля за каплей высасывающим кровь, жизненные соки народонаселения. Сборщики податей были тем необузданнее, чем больше у них было желания обогатить себя за счет их жестокой должности. Чтобы достигнуть этой должности, кандидатам на нее нужно было наперед потратить немало денег, которые шли в пользу властей; взамен того власти сквозь пальцы смотрели на то, каким образом сборщики податей вели свое дело. Печально было то, что народ не имел возможности жаловаться кому следует на несправедливости; ему был закрыт доступ к влиятельным административным лицам. Только у епископов народ находил себе защиту; правда, епископы не могли многого сделать для податных классов, но они, во всяком случае, участливо выслушивали притесненных, старались утешить их, а в иных случаях пользовались своим высоким положением, близкими отношениями ко двору в интересах своих пасомых: они то предстательствовали за несчастных, то, по крайней мере, добивались того, что жалобы этих несчастных доходили до слуха лиц, облеченных высшей властью. Письма Василия Великого свидетельствуют, как значительно этот епископ облегчал своим ходатайством тяжелое положение податных классов. По крайней мере, он старался о том, чтобы удержать сборщиков податей от мер нелепых и безнравственных. Так, когда один сборщик податей в Каппадокии потребовал от жителей, чтобы они клятвой заверяли о том, чем они владеют, боясь, что иные из жителей скроют свои имущества и не заплатят налогов, тогда Василий, справедливо находя, что это многих введет в клятвопреступление, объяснил сборщику податей, как опасен такой шаг в нравственном отношении, и сумел вразумить изобретательного мытаря. От блаж. Феодорита дошло до нас участливое письмо его к императрице Пульхерии, в котором он изображает бедствия жителей его епархии и молит царицу об облегчении податей. «Тяжелая беда постигла всю страну, — пишет он, — многие поместья брошены колонами и лежат в запустении. И при всем том несчастные декурионы должны отвечать за недоимки тех, кто неспособен вносить подати, питаются милостыней и от тяжести налогов обращаются в бегство». Григорий Великий в ярких красках описывает императрице Константине бедствия на острове Корсике, где налоги так безмерны, что многие для удовлетворения их обращают в продажу собственных детей. «Надлежит, всемилостивейшая государыня, — взывает святитель, — обратить полное внимание на это и облегчить стенания притесненных. Ибо я не верую, чтобы о таком положении дел было известно вашему величеству. Если бы вам было известно об этом, то, без сомнения, положение дел изменилось бы. Нужно довести это до сведения всемилостивейшего государя, чтобы он положил конец этому греховному бремени, которое тяжелым камнем лежит на его душе, его государстве, его детях».