Моше Вейсман - Дварим

Моше перед смертью собирает народ

Когда Б-г сообщил Моше, что тот умрет сразу после битвы с Мидианом, Моше попросил: "Позволь мне

перед кончиной повторить евреям Тору с самого начала! Я хочу разъяснить им все трудные места и детали

законов Торы".

Всевышний уважил просьбу Моше. Первого швата 2488, за 37 дней до смерти Моше, Он сказал ему:

"Собери народ, чтобы повторить с ними прежние заповеди и обучить их новым, которые они еще не знают".

(Сам Моше узнал все заповеди от Ашема или на Синае, или в первый год в Мишкане.)

Моше отвечал: "Перед алахическими рассуждениями мне следует предостеречь евреев, ведь если мне не

удастся вселить в них страх перед Б-гом, они не будут исполнять заповеди надлежащим образом". Однако

Моше не мог решиться упрекнуть народ.

Однажды учитель и его ученик, неторопливо прогуливаясь, заметили, как в дорожной пыли что-то

сверкнуло, — жемчужина! Ученик быстро наклонился, чтобы поднять ее, но тут же почувствовал жгучую

боль в пальцах: "жемчужина" оказалась тлеющим угольком.

Спустя какое-то время они снова шли по этой дороге и опять увидели под ногами что-то блестящее.

Наученный горьким опытом ученик не стал наклоняться, но учитель сказал ему: "Подними, это драгоценный

камень!"

Вот так и Моше "обжег пальцы", когда у вод Меривы обрушил на евреев свой гнев: "Послушайте, вы,

бунтари и глупцы!" Тогда Всемогущий постановил, что Моше умрет в пустыне. Как же теперь он мог

решиться на новую серию упреков?

Но Ашем рассеял его сомнения: "На этот раз, Моше,— уверил Он, —Я буду на твоей стороне".

Моше подготовил длинное увещевание, для которого, как он чувствовал, настало время, ибо:

Понимая, что кончина Моше близка, сыны Израиля будут особенно восприимчивы к его словам.

Сифри приводит несколько причин, объясняющих, почему время перед кончиной является самым

подходящим для общего предостережения детей и учеников (однако за личный грех следует укорять

человека немедленно):

<> человеку легче услышать один раз упреки и обвинения в грехах, и он чувствует себя не столь обиженным

и обескураженным, как если бы ему говорили об этом изо дня в день;

<> в этом случае исключается возможность встречи того, кто упрекает, с тем, к кому обращены упреки, а

следовательно, человеку ничто не будет напоминать о пережитых неприятных минутах;

<> человек, которого укоряют, не обидится на упреки умирающего, а воспримет их всем сердцем;

<> человек, к которому обращены упреки, не станет в свое оправдание обвинять умирающего в совершении

таких же грехов. (Последний пункт представлен в соответствии с версией Ялкутг Шимони.)

Моше думал так: "Перед тем как сразиться с могучими гигантами Сихоном и Огом и завоевать их царства,

я не имел права упрекать сынов Израиля. Ведь они могли подумать, что я, понимая неизбежность поражения

в битве, буду объяснять его нашими грехами. Теперь же, когда мы одержали победу, евреи без сомнения

признают, что я упрекаю их ради их собственной пользы, и примут мои слова к сердцу".

Более того, перед битвой с Огом и Сихоном Моше и евреев не покидала тревога, поэтому они не могли

правильно воспринять, а он был не в состоянии должным образом передать поучение подобного рода.

Завершив свое поучение, Моше начал обучать евреев заповедям Торы и разъяснять их суть. Он объяснял их

не только на святом языке, но и на семидесяти коренных языках мира.

Почему потребовалось, чтобы Моше излагал Тору на иностранных языках?

Моше предвидел, что в галуте евреям придется изучать Тору на самых различных языках. Таким образом он

старался облегчить правильное понимание ими Торы в будущем. Однако следует отметить, что до конца

смысл Торы можно постичь только на святом языке. Естественным стремлением каждого еврея должно быть

овладение святым языком, чтобы изучать Тору в оригинале.

Кроме того, "70 языков", упомянутых в Мидраше, означают 70 способов толкования Торы, и Моше

использовал их все.

Только могучий оратор мог говорить в течение 36 дней — с 1 швата до 7 адара, излагая книгу Дварим на

семидесяти языках.

Как же удалось Моше совершить это, если было известно, что он косноязычен? Разве не говорил он в самом

начале своей миссии: "Не речист я. Как можешь Ты, Ашем, посылать меня во дворец фараона?"

Но из книги Дварим с очевидностью следует, что он изложил эту книгу сынам Израиля за короткое время, и