Татьяна Шипошина: Как день вчерашний

Рядом с моей кроватью никто не сидел.

А я хотел её увидеть! Я хотел удостовериться, что она не бросила меня!

Аня... Жаль, что тебя нет...

В палату влетели две медсестрички. Они направились не ко мне, а к соседу. Одна повернула его, а другая что-то делала с трубкой, торчащей у него из спины. Или просто со спиной.

— Тяжело его ворочать! — вздохнула первая.

— Ишь, боров! Недолго ему осталось,— ответила вторая. — Кажется, его жена сегодня подписала, чтоб от аппаратов отключили. Быстренько она! Лежит только десять дней.

— Что делать! Врачи говорят — мозг умер. — Удачно подстрелили беднягу.

— Жаль. Видно, красивый был мужик. Может, очнётся ещё.

— Ага. И этот, второй, тоже вроде был ничего. Пока машина не сбила. — У этого жена отказалась подписывать. Пятый месяц лежит. На что она надеется, непонятно.

— Жена, кажется, разведённая.

— Всякая неразведённая ходила бы так, как эта разведённая. А раз кто-то ходит — надо согласие.

— Ладно, поворачиваем. Раз...

Грузное тело мужика опустилось на спину.

— Этого будем обрабатывать? — спросила первая, указывая на меня.

— Пока оставим, — ответила вторая. — У него пролежни небольшие. Пусть разведённая жена обрабатывает.

— Смотри, он, кажется, моргает, — показала в мою сторону первая.

— Это нервное, — не поддалась вторая. — Судороги, наверное. Пошли.

Сестрички выпорхнули из палаты.

А я остался. Спасибо, они полностью снабдили меня информацией. Я уже пять месяцев в коме, но Аня не подписывает моё отключение от аппаратов.

Пять месяцев... А в пустыне я всего пять дней. Один день пустыни равен месяцу здесь.

Господи! Господи! Сделай что-нибудь!

Помилуй меня!

Вразуми меня, натолкни на то, что я должен понять! Что я должен сделать, Господи, чтоб разорвать эту цепь? Что я должен сделать духом, Господи?..

А этот мужик, мой сосед... Он совсем умер? Или тоже как я, в каких-то незапамятных веках, в пять дней постигает то, на что у людей уходили годы? Может и постигает, но завтра его отключат от аппаратов. Что же тогда будет с ним?

Господи! Благодарю Тебя. Я ничего такого не сделал для Ани, чтобы она боролась за меня. Чтоб верила, что я оживу. Ведь я развёлся с ней. Это значит, она понимает, что я могу с ней не остаться, даже если оживу. Но она продолжает бороться.

Господи! Благодарю Тебя.

Господи! Пусть жена того человека отменит свое решение. Господи, он одумается! Одумайся, человек!

Господи, помилуй нас.

И его, и меня. И всех других, Господи, таких, как мы. И всех других, Господи.

Глава 32

Коридора не было. Авва Феодосий просто тряс меня за плечо.

— Вставай, Всевлаад.

— Доброе утро, авва.

— Доброе. Слава Богу. Сегодня с утра — двести Иисусовых молитв. Думаю, справишься.

— Да, — ответил я. — Справлюсь.

— Не ищи восторга, — сказал авва. — Если надобно прийти восторгу, он придёт тогда, когда Бог даст. Но если ты будешь ждать и призывать его, то восторг принесёт тебе тот, кто исполняет желания.

— Кто?

— Бог даёт то, что необходимо для спасения души. Или то, что спасению не повредит. Дьявол же — исполняет желания. Любые, но только не те, что ведут к спасению души. Теперь подумай, нужен ли спасению души восторг, ведь он только тешит твоё самолюбие.

— Как же мне научиться отличать одно от другого? Хорошо, если бы ты всегда был со мной и подсказывал.

— Плохо, если бы я всегда подсказывал тебе. Спасти свою душу ты должен сам, по своей свободной воле. Испытывай помыслы, раздумывай над действиями. Если сомневаешься — подожди. Помолись и ещё подожди. Пока в сердце не наступит ясность. Пока ты не поймёшь, что ни тщеславие, ни гордыня, ни тоска, ни какая ещё гадость не примешались к твоим размышлениям или действиям.

— Но ведь это невозможно!

— Что?

— Во всём так рассуждать!

— Я думал, ты скажешь, что невозможно другое.

— Что?

— Невозможно, чтоб это всё не примешалось.

— Знаешь, я и хотел это сказать.

— Да. Будет примешиваться. Однако, если ты обретёшь стойкость и не убоишься — будет подмешиваться меньше и меньше. Но чем ближе твоя душа будет подходить к Богу, тем больше ты будешь замечать эти примеси в твоих мыслях и поступках. А потом начнутся другие искушения. Бес не оставляет человека — до смертного одра. Будь готов, как воин на посту.

— А ты? У тебя — как?

— Я — грешный человек, — авва перекрестился. — Один Бог знает, как черна моя душа.

— Ну, это ты хватил!

Авва не ответил. Но я не отставал:

— Авва, почему молитва иногда бывает горяча, а иногда — ну просто никакая? Как будто Бога совсем нет... Или это только у меня так?