Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 2

Когда же Лева сказал некоторым особенно близким ему братьям, что хочет отказаться от освобождения, они в один голос принялись отговаривать его от этого необдуманного шага. Нужно — говорили они — предоставить путь Господу, и Он совершит и сделает все, лучше, чем мы помышляем и думаем. Однако Леаа решил от своего намерения не отступать, чтобы Господь сделал так, как Он хочет, и с этой целью направился в секретную часть.

В это время случился большой пожар, и все начальство выехало. Лева ждал долго, но начальство уже кончило свой рабочий день и не возвращалось. Размышляя о случившемся, Лева понял, что на пути к планируемой им беседе зажегся красный, запретительный свет семафора. И наоборот, — зеленый, разрешающий свет горит на пути освобождения. «Видно, такова воля Господа», — решил юноша и пошел прощаться с работниками санчасти.

Его расставание с Ольгой Владимировной было особенно трогательным. Она благодарила Леву за помощь, он же — за то, что она, как врач и как христианка, останется примером ему на всю жизнь.

— Встретимся теперь, наверное, уже не на земле, — говорил Лева.

— Да, да, — подтверждала Ольга Владимировна. — Я уже старенькая, и жизнь клонится к концу.

Удивительны пути Господа: спустя некоторое время, в 1936 году, Лева снова был «в испытании» в Сибири, и там он неожиданно встретил дорогую Ольгу Владимировну, которая еще продолжала отбывать свой срок.

На станцию шла грузовая машина. Лева сел в нее и поехал. Одет он был, как одевались в то время все заключенные: черная куртка, черные брюки — почт?! новые, ботинки. С собой у юноши был маленький чемоданчик-ящик и знаменитая, повсюду странствовавшая с ним подстилка, сделанная тетей Пашей.

На станции он встретился с духовно больным братом, который покуривал. Тот был чрезвычайно рад за Леву, желал ему больших успехов на воле — как в труде Господнем, так и в деле приобретения знаний; говорил, что и ему сроку остается немного. Бог даст, скоро и он будет на воле.

Лева не стал допытываться у него, удалось ли ему оставить свою греховную привычку (как-то неудобно было говорить об этом), и пожелал ему полной чистоты и верности Господу.

Поезд шел по направлению к тем места, где шло когда-то строительство Беломорского канала. Начались знакомые названия станций. Скоро должен был быть и Сосковец. На одной из остановок в вагон вошли и сели напротив двое.

— Здравствуйте! — вскочив, воскликнул Лева.

Это были врач — начальник санчасти Сосновецких лагерей и хирург Жилин из подразделения лагеря в Надвоицах, которого Лева хорошо знал. Он иногда приезжал в Сосковец помогать комиссовывать заключенных, а однажды, когда хирург Троицкий заболел, проводил за него операцию а Лева ему ассистировал.

— Смирнский! — воскликнули оба. — Какими судьбами?

— Я теперь свободный гражданин, — улыбался Лева, — еду домой.

— Вот это хорошо! — воскликнул начальник санчасти. — Когда вас отправляли за Полярный круг, я так и думал, что вы оттуда освободитесь и все будет благополучно.

И он понимающим взглядом кивнул Леве.

— Так, позвольте! — вдруг сказал хирург. — Как же это вас могли отпустить домой, когда у нас такая большая нужда в медперсонале? Вас должны были оставить вольнонаемным. Давайте сейчас с нами, мы вас оформим, предоставим квартиру, и потом будете учиться…

— Нет, нет, — возразил Лева. — Я так давно не видел родных, не был в родном городе… И я хочу учиться сейчас.

— Да вы не беспокойтесь! — продолжал уговаривать Леву хирург. — Мы вас оформим у меня в отделении, будете работать со мной, съездите к родным, побудете у них, а потом вернетесь к нам. Потом направим вас учиться, будет все отлично. И зарплата у нас хорошая, и обмундирование…

— Как вы думаете, доктор? — обратился он к начальнику санчасти. — Ссадим его сейчас?

— Нет, — сказал начальник санчасти. — Пусть уж едет домой; соскучился он. И там он тоже будет хорошим работником здравоохранения.

Начальник знал, что Лева находится «на прицеле», что определенные органы не оформят его в качестве вольнонаемного и то, что он выбрался из лагерей, — просто счастье.

Тепло распрощавшись с Левой, оба врача вышли на станции Сосновец. Юноше было приятно сознавать, что многие относятся к нему хорошо. Да и сам он старался всем делать только добро. Но почему какие-то силы его, ни с кем не враждующего, считают за врага и не хотят жить с ним мирно? Только в свете Евангелия он понимал все это и не обижался на жестоких людей, а был готов молиться за них и благословлять их.