Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 2

Лева согласился заняться этой работой помимо своих обычных обязанностей, — это его очень интересовало. Предстояло изучить массу историй болезней лиц, которые за эти годы лежали в лазарете с поносными заболеваниями.

Он усердно принялся за дело, расчертил схему, в которой отмечал продолжительность заболевания, его исход, чем лечили больного и т. д.

Просматривая эти истории болезни, или, как называли их в старое время, «скорбные листы», Лева наткнулся на историю болезни того монаха из Сызрани, с которым он был в Прокопьевске. С тревожным чувством перевертывал он лист за листом историю этого человека, В конце стояла краткая запись: такого-то числа во столько-то часов он умер. Из записи видно было, что до заболевания этот бывший монах работая конюхом на конном дворе лагеря.

Грустные мысля наполнили, сердце Левы, да, сколько, сколько людей преждевременно сошли в могилу! А вот он живет, работает. Значит, он для чего-то еще нужен Богу на этой земле. И, сидя за столом, окруженный стопами «скорбных листов», Лека невольно вспомнил слова псалма: «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя… Ибо ты сказал: «Господь — упование мое», Всевышнего избрал ты прибежищем своим». Несколько слов о хирурге Троицком. Как Леве удалось выяснить, он был арестован и осужден за то, что сгорела больница, которой он заведывал. Троицкий окончил срок и был освобожден условно. Так как хирургов не было, его на самом деле не освободили, а предложили остаться в лагере и работать на правах вольнонаемного. А он так мечтал вернуться домой, к семье. И вот все его мечты рухнули и этот больной, старый человек затосковал. Он лег на свою постель, бросил всякую работу и день и ночь лежал, не вставая. Проходили Недели. К нему заходили врачи, но он был сумрачен, ни с кем не хотел разговаривать. Приезжали врачи из САНО. о чем-то говорили с ним и пришли к выведу, что у него так называемый психический срыв. Тем не менее его все же не освобождали, надеясь, что эта депрессия у него пройдет а он снова будет работать.

Доктора Троицкого Лева очень уважал — и как выдающегося специалиста, и как хорошего человека. Он заходил к нему, и тот давал ему читать свои книги. Одну из них — «Электротерапия» Коваршика — он даже подарил Леве с надписью: «На память от врача-хирурга Троицкого лекпому Смирнскому». Особенно были интересны Леве книги по исследованию диагностических ошибок.

Как это бывает всегда, после упорных зимних холодов наступило некоторое потепление. Приближалась весна.

Неожиданно Леву вызвали на этап. Прибежал доктор Крих, и, разводя руками, сказал:

— Я хлопотал о вас, работники так нужны, но ничего не получилось. Вас направляют куда-то в дальний этап, возможно за Полярный круг. Благодарю вас за вашу работу.

Он тряс руку Левы и выражал ему самые лучшие пожелания.

— Я с своей стороны очень благодарен вам. Вы. меня многому научили, и аккуратности, и порядку. Этого так не хватает у нас…

И вот Лева на этапном дворе. По обличью отобранных в этап он убедился, что отбирают самый сброд, одних жуликов, и Лева понял, что его направляют на общих основаниях, а не по специальности фельдшера. Кто-то невидимый, неизвестный желал ему зла и, казалось, преследовал его. Кто это и за что, Лева не знал, на душе была тревога, но что было делать? Идти хлопотать к начальнику санчасти было бесполезно. Тревожные мысли, как мрачные тучи, проникали в сознание, и он стал молиться… И вот, на сердце стало легче, спокойнее, темные тучи ушли в сторону, Он опять как бы видел безоблачное небо и ясное солнце любви Божьей, согревающее и землю и душу. Открывая свое Евангелие, Лева находил там столько поддержки.

Когда отправляли этап, начальник санчасти, осматривая заключенных, подошел к Леве:

— Я думаю, Смирнский, это для вас к лучшему…

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — сказал Лева, улыбаясь. — Я убежден, что все, что творится, творится по воле Бога, а власти, начальство только подчиняются и выполняют волю Его…

Не спорим, это мнение Левы шло вразрез с лавиной событий, со здравым смыслом. Но уж такова была, очевидно, своеобразная натура Левы и, в зависимости от этого, его во многих отношениях странная и нелогичная с точки зрения обычного здравого смысла вера.

Спрашивается, а какая вера логична?

Обыск прошел благополучно. Все дорогое Лева ухитрился сохранить. А кроме Евангелия у него было еще вот что дорогое.

Несмотря на то, что посылки, получаемые от матери, проверялись не в обычной «конторке» у надзирателей, а получал он их у вахты, где вскрывались они под наблюдением кого-нибудь из высокого начальства, он аккуратно получал, от матери духовную литературу. Она разрывала на части старые духовные журналы — например «Радостную Весть» и завертывала в них яйца или осенью — яблоки. Эту оберточную бумагу пропускали вместе с продуктами, и Лева был счастлив, складывая эти листочки и получая целые страницы дорогих назидательных статей, проповедей. Этим он делился с братьями, а некоторые из этих листочков пронес с собой до конца заключения.