Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – II

Если это правильная оценка того, что мы переживаем во сне, то на сны уже нельзя смотреть просто как на нереальные образы нереальных вещей, временно навязанные как нечто реальное нашему дремлющему сознанию; сон уже даже как пример не годится для иллюстрации теории космической Иллюзии. Впрочем, можно сказать, что наши сны являются только отражением некой реальности, системой символических образов, а сами по себе нереальны, и что наше обычное восприятие вселенной тоже, по сути, только интерпретация реальности, упорядоченная совокупность символических образов. Да, действительно, поначалу мы воспринимаем физическую вселенную только в виде символов, которые внушаются или навязываются нашим органам чувств, и пока это так, воспринимаемое нами не совсем соответствует действительности; также можно допустить, что в определенном смысле и с определенной точки зрения воспринимаемое и осуществляемое нами может рассматриваться как символические образы некой истины, которую наши жизни пытаются выразить, но пока это удается лишь с частичным успехом и несовершенным сочетанием отдельных фрагментов. Если бы этим всё и ограничивалось, жизнь можно было бы охарактеризовать как сон в сознании Бесконечного, в котором мы видим себя и вещи. Но хотя поначалу мы воспринимаем объекты вселенной через призму органов чувств, получаемые образы дополняются, подтверждаются, упорядочиваются спонтанной интуицией, возникающей в сознании, сразу же соотносящей образ объекта с самим объектом и позволяющей получить реальное представление о нем. Таким образом, мы не только воспринимаем или читаем перевод или чувственную интерпретацию реальности, но и видим через чувственные образы саму реальность. Эта адекватность усиливается еще и за счет деятельности рассудка, который постигает и понимает закон вещей, воспринимаемых органами чувств, может всесторонне изучить чувственную интерпретацию и исправить имеющиеся в ней ошибки. Таким образом, мы воспринимаем реальную вселенную через призму образной чувственной интерпретации, опираясь на интуицию и рассудок – интуицию, позволяющую нам прикоснуться к вещам, и рассудок, выясняющий, благодаря своему концептуальному знанию, насколько соответствует истине их образ. Но также необходимо заметить, что, хотя наш образ вселенной, ее чувственная интерпретация представляет собой систему символических форм, а не точную копию или транскрипцию, не дословный перевод, воспринимаемое нами все-таки является символом, выражением того, что действительно существует, отражением неких реалий. Даже если наши образы неверны, они тем не менее отражают реальность, а не иллюзии; когда мы видим дерево, камень или животное, мы видим не мираж и не галлюцинацию; мы можем сомневаться в том, что образ верен, мы можем признать, что органы чувств другого человека или существа восприняли бы этот объект иначе, но всё равно есть нечто, придающее образу реальность, нечто, чему он в той или иной мере соответствует. Согласно же теории Иллюзии, единственной реальностью является неопределимое, лишенное качеств чистое Существование, Брахман, и его бытие просто невозможно ни правильно, ни искаженно перевести на язык символических образов, ибо для этого нужно, чтобы в этом Существовании имелись бы некие определимые составляющие или некие непроявленные истины его бытия, которые могли бы быть выражены в виде форм и имен, доступных нашему сознанию: чистое Неопределимое не может быть как-то интерпретировано, выражено через множество различных форм, мириады символов или образов, ибо в нем за исключением чистой Тождественности нет ничего, что можно было бы интерпретировать, символизировать или представлять. Поэтому аналогия со сном совершенно не подходит и лучше от нее отказаться; наш ум всегда может образно говорить о воспринимаемом и переживаемом им, как о сне, но если мы хотим выяснить, реально ли видимое нами и каковы фундаментальные смыслы или истоки существования, подобная метафора вряд ли нам поможет.

Если мы откажемся от аналогии со сном и уподобим видимый мир галлюцинации, то это не намного приблизит нас к подлинному пониманию теории космической Иллюзии. Галлюцинации бывают двух видов – ментальные, или идеативные, и зрительные или, более обобщенно, сенсорные. Когда мы видим образ объекта в отсутствии самого объекта, это иллюзорная конструкция, созданная органами чувств, зрительная галлюцинация; когда мы считаем объективным фактом субъективное творение ума, ошибочную ментальную конструкцию, объективизированную фантазию или не соответствующий действительности ментальный образ, мы имеем дело с ментальной галлюцинацией. Пример зрительной галлюцинации – мираж; классический пример ментальной – принятие веревки за змею. Попутно заметим, что есть множество феноменов, называемых галлюцинациями, которые на самом деле ими не являются, а представляют собой символические образы, приходящие из сублиминального сознания или переживаний, в которых сублиминальное сознание или чувство поднимаются на поверхность и позволяют нам войти в контакт с супрафизической реальностью; так, например, космическое сознание, благодаря которому мы, преодолевая свои ментальные ограничения, входим в контакт с некой безграничной реальностью, было расценено как галлюцинация. Рассматривая же обычные, ментальные или зрительные галлюцинации, мы обнаруживаем, что на первый взгляд они служат идеальным примером того, что в теоретической философии называют наложением; нереальный образ той или иной вещи накладывается на реальность – мираж на прозрачный воздух пустыни, образ змеи, которой нет, на веревку, которая есть. Мы можем прийти к выводу, что мир является такой галлюцинацией, наложением несуществующего образа вещей на чистую, вечную и единственную реальность Брахмана. Но тогда мы должны вспомнить о том, что, с каким бы типом галлюцинации мы ни сталкивались, ложный образ все-таки является образом некой реальной вещи, пусть и не присутствующей в том месте, на которое из-за ошибки ума или ошибки чувств он налагается. Мираж – это образ города, оазиса, бегущей воды или других отсутствующих объектов, и если бы эти объекты вообще не существовали, их иллюзорный образ, созданный ли умом, отраженный ли в воздухе пустыни, не мог бы возникнуть и показаться уму чем-то реальным. Змея существует, и галлюцинирующий человек знает об ее существовании и о том, как она выглядит: не будь на свете змей, веревка не смогла бы напомнить эту рептилию; ибо в данном случае источником ошибки становится внешнее сходство одной реально существующей вещи с другой. Следовательно, аналогия с галлюцинацией ничего нам не объясняет; она бы годилась только в том случае, если бы наш образ вселенной был бы искаженным отражением некой истинной вселенной, находящейся где-то еще, или же неким воображаемым проявлением Реальности, принимаемым умом за подлинное или, в силу определенного сходства, скрывающим подлинное. Но, согласно теории Иллюзии, мир является конгломератом призрачных форм, иллюзорной конструкцией, наложенной на чистую Реальность, на Единосущего, который вечно пуст и бесформен: в данном случае аналогия с галлюцинацией была бы уместна, если бы наш ум мог создавать в пустом воздухе пустыни образы вещей, которых вообще не существует, или если бы образы и змеи, и веревки и других не существующих в природе объектов просто представлялись бы нам на пустом месте.