Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

Из этих высказываний я понял, что, подобно тому как невозможно познать природу и источник электричества, глядя на счетчик в собственном доме, схожим образом невозможно достичь непосредственного переживания потока Я, концентрируясь на Сердечном центре. Я прекратил концентрироваться на этом центре и попытался следовать совету Бхагавана.

Чтобы удержать внимание на Я во время работы, с разрешения Бхагавана я воспользовался традиционными методами «нети-нети» (не это, не это) и аффирмацией: «Я не тело и не ум; я есть Я; я есть все».

Говоря о делах духовных, я должен упомянуть, что однажды получил у Бхагавана что-то вроде хаста дикши (инициации прикосновением рукой), хотя сам Бхагаван, без сомнения, не согласился бы с тем, что это было его намерение.

Это произошло в старой столовой. Там находился водопроводный кран, являвшийся основным источником воды в ашраме. Преданные наполняли из него свои ведра, а некоторые из них даже мылись поблизости. Поскольку постоянная струя воды превратила землю вокруг крана в грязь, Бхагаван попросил меня соорудить вокруг него платформу из кирпичей и цемента. Пока я занимался этой работой, Бхагаван сидел рядом на стуле. В какой-то момент я поднялся и случайно ударился головой о кран. Практически сразу появился большой синяк. Бхагаван попросил Мадхаву Свами принести для меня джамбак (болеутоляющий бальзам). Когда его принесли, Бхагаван намазал им мою голову и затем обеими руками массировал ушибленное место около пятнадцати минут. Я тем временем продолжал делать свою работу. Я думал: «Бхагаван всегда говорит, что я не тело. Зачем мне поднимать шумиху вокруг такой ерунды?»

Затем мне в голову пришла другая мысль: «Случилась неприятность, но эта неприятность стала благословением. Только благодаря этому несчастному случаю мне посчастливилось ощутить обе руки Бхагавана на своей голове. Хотя я и не осознал этого сначала – сейчас Бхагаван дает мне свое благословение путем хаста дикши».

Бхагаван всегда отказывался давать хаста дикшу в любой официальной форме, несмотря на то, что несколько человек умоляли его об этом. Чадвик был одним из тех людей, которые желали получить такую инициацию. Где-то в 1930-х годах он попытался завлечь Бхагавана в свою комнату, чтобы получить возможность попросить его о хаста дикше. В то время, где-то в час дня ежедневно, Бхагаван прогуливался до Палакотту по тропе, бежавшей мимо баньянов, деревьев которые сейчас видны за аптекой. Чадвик попросил Рангасвами, который в те времена был служителем Бхагавана, привести его обратно в ашрам мимо его жилища. Он заранее проложил специальную тропу, чтобы Бхагаван мог запросто достичь его хижины на обратном пути в ашрам. Бхагаван, должно быть, знал, что происходит, потому как в тот день, когда Рангасвами попытался направить его по другому маршруту, он отказался возвращаться даже по своему обычному пути. Вместо этого он отправился длинным окольным путем и в конце концов вернулся по тропе на холме. Чадвик понял намек и отказался от своего плана.

Я встретил майора Чадвика в тот день, когда он впервые приехал в Шри Раманашрамам. Собственно говоря, я был первым ашрамитом, повстречавшимся ему, когда он вошел в ворота в 1935 году. Я стоял под большим деревом илуппай, которое до сих пор стоит рядом с главным входом. Чадвик подошел ко мне, решив, что, должно быть, я и есть Рамана Махарши, и простерся у моих ног.

Я попытался сказать ему: «Я не Рамана Махарши. Рамана Махарши внутри. Если вы хотите получить его даршан, я покажу вам, где он». Все это было выражено с помощью жестов и слов, поскольку ни я, ни он не понимали языка друг друга. Чтобы прояснить ситуацию, я отвел его в холл, чтобы показать, кто истинный Бхагаван. Когда знакомство состоялось, Чадвик и Бхагаван проговорили несколько часов по-английски. Это было весьма необычно. Бхагаван редко говорил на английском подолгу, хоть и владел им достаточно бегло.

Вскоре стало ясно, что Чадвик планирует длительное пребывание в ашраме. Это повлекло за собой небольшую проблему, поскольку мы не располагали подходящим для него жильем. Потому как я занимал одну из самых больших хижин в ашраме, Чиннасвами в конце концов решил, что мне следует уступить ее Чадвику. Для меня это не было проблемой, посколькуя запросто мог перебраться в одну из ашрамных хижин из листьев кокосовой пальмы. Чадвику подобную хижину не предложили, поскольку все мы решили, что она слишком примитивна для того, чтобы в ней жил иностранец. Когда Чадвика привели в мою хижину, я все еще паковал свои вещи. Когда он узнал, что меня выселяют для того, чтобы предоставить ему жилье, он отказался от хижины.