Александр Шевцов - Сила

« Болезнь противоречит нормальному, здоровому состоянию, в ней есть нечто такое, что самому человеку чуждо, враждебно, поэтому мифологическое мышление воспринимает ее как независимую силу, обладающую собственной активностью. Откуда приходит эта сила, какое место определил ей человек в своих представлениях о строении мира? » (Арнаутова, с. 35).

Для ответа на этот вопрос приходится вглядеться в устройство мышления средневекового человека, который видел мир, как в древности, когда он состоял из нескольких частей – Нижней, Средней и Верхней. Мир людей был закрыт для существ из других миров и в силу этого устроен определенным образом, что давало людям спокойствие. Внешний мир, особенно Нижний, был миром хаоса, откуда в наш мир могли проникать враждебные человеку существа.

«… „чужой“ – внешний, неосвоенный мир, в котором сосредоточены силы, в обычных условиях неподвластные человеку – боги, умершие предки, существа низшей мифологии, природные силы и т. п .» (т. ж., с. 35).

Именно эти существа и получают иное имя – силы, что необходимо принять и осознать как прямой перевод большей части использования понятия «сила» в средневековых источниках. Однако именно они меня не интересуют. Мне важна та Сила, которой может овладеть устремленный человек. Ее можно назвать жизненной. Эта сила, безусловно, существует и признавалась и средневековым человеком.

Арнаутова использует для описания этой силы почти буквально те же выражения, что приводила Христофорова для описания русского колдуна:

« Мифологическое мышление, не разделяющее до конца „материальное“ и „спиритуальное“, отождествляет нравственные достоинства, благородство человека, словом соответствие этическим образцам с его внешней красотой, физической силой и здоровьем. Это единство и взаимообусловленность сакрального и профанного, духовного и плотского в древнегерманском эпосе выражалось в понятии heil (heill) – всеобъемлющем определении человеческой сущности » (т. ж., с. 37).

От древнего heil происходит, надо полагать, современное немецкое heilige – святое, сакральное. Однако в древности это слово хоть и обозначало некую глубинную чистоту, но основное содержание его было несколько иным.

« Понятие heil в его первоначальном значении трудно определимо… Семантическое поле heil включает в себя такие понятия как благополучие, чистота, здоровье (телесное и душевное) и отсутствие ран, плодовитость, сила жизни, сила счастья и потенциальная удача » (т. ж., с. 37–8).

Более всего это напоминает хварн или фарн древних иранцев.

Именно это понятие «жизненной силы», использованное Арнаутовой, почему-то вызвало резкую, но невнятную критику академика Топоркова, заявившего, что не все утверждения Арнаутовой вызывают доверие:

«Например, различные суеверия Ю. Е. Арнаутова объясняет существовавшим будто бы представлением о некоей «жизненной силе», заключенной в теле человека. В духе этой концепции, весьма популярной в первой трети XX века, использование в колдовстве одежды и веревки повешенного, объясняется тем, что в его теле якобы осталась нерастраченная жизненная сила, которая перешла в эти предметы; между тем магическими функциями традиционно наделялись именно те предметы, которые находились в контакте с умершим и как бы вбирали в себя силу смерти … » (Топорков).

Даже если по некоторым воззрениям и существует некая «сила смерти», это никак не отменяет понятия жизненной силы, которую мы можем наблюдать не по каким-то текстам и культурным кодам, а со всей очевидностью прямо в себе или в окружающих. Вероятно, в русском языке она имела и особое имя – спорость, что этимологически отсылает нас к понятию «пора» в значении сила: войти в пору, войти в силу, опора – сила, не дающая падать.

Арнаутова в качестве примера приводит выдержку из исландской «Саги о Греттире», которого удалось околдовать, когда стало очевидно, что его heil утрачен.

« … существовало представление, что если heil человека разрушено, если ему „нет удачи“, это значит, что судьба отворачивается от него, и он легко доступен для вредоносных сил из мира чужого. Как правило, такой человек погибает – от ран ли, от болезни, от колдовства» (Арнаутова, с.39).

Иными словами, если у человека нет жизненной силы, он становится доступен для воздействия сил вредоносных. И это звучит чрезвычайно естественно даже для нас. Гораздо труднее принять, что средневековые люди до принятия христианства видели человека иначе, чем это нам привычно. Особенно это заметно по понятию души, от которой и зависела та самая жизненная сила, способная противостоять колдовству или быть его действительным источником.