Олег Гор - Просветленные не ходят на работу

Печаль, звучавшая в его голосе, похоже, была искренней, так что я слушал, затаив дыхание.

– Помнишь, мы с тобой говорили о сознании? – брат Пон посмотрел на меня, и Меконг вновь стал таким же, как всегда, громадной канавой, заполненной мутной жидкостью.

– Мы говорили о нем много раз, – осторожно отозвался я.

– О его видах. О том, что каждый человек обладает шестью видами сознания. Зрительным, слуховым, обонятельным, вкусовым, осязательным и собственно ментальным, которое сосредоточено на образах, порождаемых нашим умом.

– Да, помню.

Беседа на эту тему действительно имела место, но всего один раз, и никаких практических выводов из нее не последовало, что меня тогда сильно удивило, поскольку брат Пон не раз заявлял, что имеет ценность лишь то знание, которое так или иначе можно использовать на пути мудрости.

– На самом деле, помимо шести перечисленных, существуют еще два вида сознания. Седьмое – это то, что можно назвать «умом», и именно его средний человек полагает центром своей личности, ведь он является той осью, вокруг которой вертятся остальные виды сознания.

– А в чем разница между ментальным сознанием и умом? – спросил я.

– Шестое сознание – это лишь пассивная регистрация образов внутреннего мира. Седьмое – активное их комбинирование с элементами других сознаний, формирование картины себя и окружения.

Брат Пон подождал немного и, лишь убедившись, что вопросов у меня пока нет, продолжил:

– Но есть еще и восьмое, которое именуют «сокровищницей».

– Почему? – не выдержал я.

– А это ты сейчас попробуешь узнать. А ну, закрывай глаза.

И я уселся в позу для медитации прямо на мостках, рядом с кастрюлей из-под риса и стопкой чистых мисок. Судя по шагам, брат Пон приблизился, шуршание одежды подсказало мне, что он тоже сел.

– Ты должен увидеть реку, – сказал он. – Чистую, прозрачную, не как Меконг. Вообрази ее себе…

Мелькнула мысль, что с такой задачей я справлюсь без труда, и я взялся за дело. Представил берега, заросшие березняком, волны цвета серебра, золотой песок и шелестящую осоку.

А затем понял, что не могу удержать образ, что он ускользает, рассыпается на части.

И это после того, как я перенес в воображение бхавачакру, зафиксировал ее в мельчайших подробностях? После того, как я словно на видеопленке разглядывал священную гору Меру и ее обитателей, смертных и бессмертных?

Я сосредоточился, пытаясь собрать картинку, точно пазл, – берега, вода, осока…

В один момент вроде бы получилось, я даже увидел блики на волнах, ощутил ту смесь запахов, что царствует на малых речках средней России в разгар лета, сам встал на мягкое илистое дно.

– Отлично, – сказал брат Пон. – Что ты видишь под волнами?

И тут же образ рассыпался, лопнул, как зеркало, в которое бросили кирпич. Произошло это настолько внезапно и оказалось так болезненно, что я вздрогнул и открыл глаза.

Понял, что натворил, и мне стало стыдно.

– Я все испортил, да? – спросил я.

– Нет, – брат Пон покачал головой. – Я и не ждал, что ты добьешься успеха. Сознание-сокровищница рано или поздно откроет перед тобой свои тайны, но не сегодня.

Несмотря на его слова, я ощущал себя так, будто проворонил благоприятную возможность, упустил шанс сделать что-то важное, а следующий если и представится, то не скоро.

Говоря откровенно, я здорово расстроился.

Привык за последнее время, что любая медитация получается у меня чуть ли не с первого раза.

Брат Пон, судя по хитрому взгляду, понимал, что со мной творится, но ни упрекать, ни утешать меня не стал. Я собрал посуду, и мы отправились по тропке вверх, туда, где над откосом меж деревьев виднелась крыша храма.

Брат Пон позвал меня, когда я закончил таскать воду.

– Надо сходить в деревню, – сказал он. – Забрать кое-что у нашего друга-торговца. Прихвати сумку, вдруг кто из селян захочет сделать тебе подношение…

Я кивнул, стараясь не выдать недовольства, но морда у меня наверняка была кислая. Вышло так, что поднялся я сегодня до рассвета и ни разу не присел, хотя солнце уже вскарабкалось в зенит.

Палило немилосердно, в пустом животе недовольно екало.

Ну а помимо остального, в деревне меня ждали собаки.

Да, последняя встреча с ними закончилась мирно, но тогда рядом находился брат Пон.

– И не тяни, – добавил монах. – Не успеешь к обеду, останешься без него.