Аманда Йейтс Гарсиа - Посвященная. Как я стала ведьмой

Ночами было иначе. Мне снились кошмары. Я была лунатиком. Моя мать находила меня на улице, блуждающую в одной только ночной рубашке. Мы живем на населенной призраками земле, в иллюзорном мире. Конкистадоры и колонизаторы проливали кровь коренных жителей, черные деяния преследуют многие американские семьи из поколения в поколение. Ребенком я была очень чувствительна к фантомам этой земли, призракам моих предков, тиранов и угнетенных.

В наиболее жуткие ночи я забиралась к маме в постель. Она пела мне колыбельные и рассказывала истории о волшебных мирах, о маленькой героине по имени Аманда, которая водила дружбу с драконами и могла съезжать с радуги вместе с Ирис, богиней посланий.

Как и было предсказано Беттельгеймом, когда я была в плену своего воображения, я чувствовала себя в безопасности. Опасность наступала, если я ощущала, что нахожусь в центре внимания сластолюбивого, бурлящего воображения нашей обыденной цивилизации. Человечество отвергло монстров, следящих за нами из-за каждого угла. Каждую ночь, перед тем как я ложилась спать, моя мать проводила ритуал изгнания в моей комнате, хлопая в ладоши, стуча по банкам и требуя, чтобы все злые духи, таившиеся там, немедленно нас покинули. «Силами Богини во мне, я приказываю всем испорченным духам покинуть это место!» Бах! Это было в те ночи, когда она не работала в «Олд-Порт Инн» официанткой.

Днем она работала в «Изи Эд», и иногда, когда ей предстояло совершать весь день телефонные звонки, продавая рекламные площади местным бизнесменам, она брала меня с собой. В качестве утонченного извинения за то, что у нее не было иного выхода, кроме как привести с собой ребенка, она выряжала меня маленьким пажом, разносящим дары в розовой картонной коробке: пирожки с кленовым сиропом и старомодный глянцевый шоколад с конфетти из радужной присыпки.

У тети Микки был домашний детский сад, и часто, если моя мать работала, меня отправляли туда, хотя я ненавидела это место. Там был ужасный мальчишка-подросток – не знаю, чей-то брат или просто еще один детсадовский ребенок, – но он всегда измывался над моей лучшей подругой, маленькой девочкой, которая едва умела ходить. Он забирал ее с собой в туалет, закрывался там и смеялся, когда я, рыдая, колотила в дверь.

Мама помнит мои вопли в телефонной трубке. Однажды, в возрасте около двух лет, я отправилась исследовать кухню тети Микки. Мне хотелось опробовать толстые черные шнуры, соскальзывающие вдоль кухонного стола, эти лозы, которые карабкались вверх. В 70-х годах некоторые кофейники встраивались прямо в стену. А я всегда была альпинисткой, исследовательницей всего на свете. Моя мать не помнит, кто из сотрудников привез ее в больницу. Помнит только мои крики, раздававшиеся в больничном холле, сотрясавшие стены комнаты, словно я была титаном, который пытался выбраться из крошечной стальной клетки. Кофе обжег восемьдесят процентов моего тела, так покрыв мою детскую кожу волдырями, что она лопалась и сочилась, словно поросячья шкурка.

Зов колдовства часто начинается с травмы или болезни. Чтобы ориентироваться в преисподней, нужно побывать там неоднократно. Тот, кто был в подземном мире, может сослужить службу тем, кто старается избежать его когтей. Многие месяцы я приходила в больницу каждый день счищать струпья, чтобы не осталось шрамов. Потребовались три медсестры, помимо моей мамы, чтобы удерживать меня на одном месте у доктора: я была слишком маленькой для анестезии. Мать считает, что этот мой опыт внушил мне подсознательное недоверие к ней. Она говорит, если придется вновь попасть в ту же ситуацию, она покинет палату, даже если держать меня будет пять медсестер. Годы спустя, когда я пошла в начальную школу, ей приходилось ездить разными окольными путями, чтобы избежать по дороге больницу. Если мне на глаза попадались эти бетонные стены, я орала и дергала ремень безопасности, пытаясь выпрыгнуть из машины прямо на ходу и удрать оттуда подальше.

Вскоре после ожога у меня началась астма. Мои легкие сжимались до тех пор, пока губы не начинали синеть, пока сердце не начинало молить о крови и кислороде всю комнату вокруг. Ребра стягивало стальным корсетом, я хрипела и хрипела, погружаясь в ритмичный транс чистейшей борьбы за выживание. Все вокруг исчезало, мир чернел и угасал, все, что оставалось, – шелковая нить моего дыхания, и я стойко держалась за нее, словно была астронавтом, которого затягивало в бездну.

Из этой бездны выполз мой первый фамильяр [10] Волшебный спутник мага, дух, который может явиться в виде какого-нибудь животного: жабы, совы, черной кошки. .