Татьяна Артемьева - Последний Рим, или Конец лжепророка

Иными словами, нельзя служить губителю и одновременно любить жизнь. И наоборот, демонстративный отказ от жизни, впадение в аскезу и подвиги преодоления жизненных соблазнов, являются залогом верности губителю и становятся основой всех ложных посвящений. Так рождаются лжемудрые и лжесвятые мужи.

Ненавидящий жизнь губитель, занявший место бога, однако, требует к себе любви и не только любви, но и доходящего до экстаза восторга и восхваления, чем и проявляет себя как кумир. Однако, украденное им звание бога обязывает его надеть маску благообразия и доброты. Кому же поверит паства, как не доброму богу? Так возникает несоответствие образа. С одной стороны, Иисус – "благ и человеколюбец", Гермес «благодавец» (Ном. hymn III 145) и «мужелюбец» (Hymn Orph, XXVIII 4), Прометей – «человеколюбец» (Эсхил. Прометей прикованный". II). Таковы эпитеты и звания лжебожества, проявляющегося то под одним, то под другим именем. С другой стороны, сей оратор ненавидит душу и бога, ненавидит и учит ненавидеть жизнь людей. Люди раздражают лжепророка в высшей степени, и он восклицает:

"О род неверный и развращенный! Доколе буду с вами и буду терпеть вас?"(Лук., 9).

Вслед за исповедческим животным божеством Блез Паскаль возгласит: "Истинная и единственная добродетель состоит в том, чтобы ненавидеть себя, ибо человек достоин ненависти" (Блез Паскаль, Мысли, XXVIII). И уточнит: "Нужно любить бога и ненавидеть только себя"(228).

Кант в своей ненависти сравнит людей со вшами ("Об обитателях небесных светил", с. 251. Т. 6. С. соч. – й в 6-ти т.т.). "Языком проклинаем человеков", – подытожит апостол Иаков (Иак, 3). Что же происходит? Как может бог ненавидеть свое творенье, свою частицу? Откуда это разделение? Бога – любить; жизнь, Землю, человечество – ненавидеть?

Все становится на свои места, если увидеть, наконец, саму подмену. Подменен сам бог. Самозванец – не бог и не отец. Он – вовсе не источник жизни и не является исходной субстанцией, формирующей дочерние души людей. Исходящие от бога души являются частицами бога, но они абсолютно чужеродны божеству-самозванцу, прибывшему с далеких и совершенно чужих звезд. Это чужое божество враждебно настроено, что нетрудно заметить по его высказываниям, влекущим за собою сеть губительских дел. И поскольку человек – абсолютно чужеродная для самозванца субстанция, то учение самозванца заключает в себя проповедь ненависти к человеку, ненависти к душе, связующей человека с истинным богом, ненависти к жизни. И эта проповедь абсурдна с самого начала. Не являясь создателем, губитель чувствует глубокую пропасть между собою и всем живым; не являясь отцом, не ощущает тяги и привязанности к людям, не несет ответственности за них и их судьбу. Не будучи подлинным божеством, губитель не способен созидать, его функцией противления богу навсегда становится разрушение. Разрушение – главное проявление губителя, занявшего место бога:

"Уничтожение… заключается в том, что жизнь преобразуется во врага" (Г.Ф. Гегель. Дух христианства и его судьба. С. 124).

Методом, применяемым для уничтожения всего живого, становится расщепление. Расщеплению подвергается сама цельность человеческого бытия, регулируемого душой. Господь дает человеку почувствовать душой, что для него полезно, а что опасно. Живущий по законам разума индивидуум, взращенный по губительскому замыслу, расщепляет мир на добро и зло, а потом судит мир и делает выводы. Так образуется мораль. Судящий мир человек принимается его исправлять и часто берется за меч. Так начинаются войны. Сам человек, борющийся с грехом, нарекается грязью, его зарождение квалифицируется как грех, а его желания как похоти и страсти, подлежащие уничтожению. Так происходит отход от бога.

Расщепление понятий обязывает лжепророка чернить все живое и восхвалять все неестественное. Истина цельности жизневосприятия подменяется расщепленным мироощущением и выработкой навыка суждения. При этом злом становится сама природа и все, что взаимодействует с нею, являя святой дух связи полов, рождения и познания. Так формируются ложные понятия. Поздний лжепророк приводит те же примеры, ссылается на те же проблемы. Иначе говоря, он продолжает расщеплять.

"Вся вера состоит в Иисусе Христе и Адаме, вся мораль в признании похоти и благодати"(Блез Паскаль. Мысли. С.210).

Приучая мир к ложному суждению, лжепророк говорит о похоти плоти и страсти знания, о святости безбрачия и абсолютной морали. Адам, предпочтивший связь полов безбрачию, становится символом грехопадания, причем, грехопадения вселенского масштаба, а Ева – образом самого зла, распространяемого на всю природу в целом и подлежащего истреблению и мщению. Так лжепророк договаривается до проклятия Земли. На Землю возлагается обвинение в грехе, какого она не только не совершала, но какового не существует вообще. Ибо никакого первородного греха никогда не существовало. Тем не менее акт плотской любви провозглашается вечным грехом, греховным оказывается всякое чувство вообще, а с ним вся природа в целом, живое тело в частности. И если ветхозаветный лжепророк призывает к истреблению зла (Втор., 17) и "судится со всякою плотью" (Иер., 25), то новосовершенные мужи не изобретают в этой области ничего нового, а именно: