Дамина Райт - Крылья рух

– Хоть кто-нибудь уцелел из Тирмы? – тихо спросил Амарель, склоняя голову к кружке. Жаль, что волосы отросли не настолько, чтобы скрыть его лицо.

– Одна девчонка уцелела, – вздохнул староста, с шумом отпил из кружки. – Только с ума сошла…

Амарель вдруг вспомнил, как утром зашёл в деревню: чавкающая под сапогами грязь, мычание коров, кряканье уток и гогот гусей, колодезный скрип и… девчонка лет пятнадцати. Лохматая, с бессмысленным взглядом, она сидела и мазала себе грязь на щёки, а вокруг с визгом носились деревенские ребятишки.

– В общине теперь только три деревни, – ворвался в мысли Амареля голос старосты. – Еле перебиваемся… трое лошадей пали…

Амарель слушал его, ковыряя ногтем деревянную столешницу и жалея, что не может прямо сейчас сбежать. Спрятаться. Что-нибудь сделать, чтобы отвращение к самому себе перестало грызть его изнутри. Уже ничего не хотелось – ни есть, ни пить, ни выдумывать истории, чтобы удовлетворить любопытство старосты.

– Говоришь, в горах огненный дух? – очнувшись, Амарель перебил старосту, который продолжал монотонно бормотать. – Так мы с ним поладим. Пора мне в путь.

Вино Амарель так и не допил.

…– Не ожидал от тебя, – спокойно, чуть удивлённо прозвучал голос Сверна.

Зелёный камушек лежал в костре, разожжённом на берегу озера. Амарель стоял почти по колено в воде – плащ он сбросил, положив на землю так, чтобы искры от горящих веток не могли до него долететь.

– Я обойдусь без лошади, – Амарель мысленно представил утомительный поход по горам, затосковал, но тут же напомнил себе, ради чего идёт. – И без денег.

С собой у него было два десятка медных церов, которые Амарель отдал старосте для той девчонки. Уж наверняка в городе что-то можно для неё купить на эти деньги. Хоть бусы, хоть новое платье взамен того, в прорехах, что было на ней.

Староста задумался, а потом оживился:

– Девчонка, стало быть, не просто сумасшедшая?

– Я посмотрел на неё, – на ходу сочинял Амарель, – и понял, что её благословили Четверо Богов! Так и выжила одна из всей деревни.

Лучшего объяснения своей щедрости он бы не сумел придумать…

– И теперь с ней станут почтительно обращаться? – вернул его из воспоминаний голос дракона.

– Да. Надеюсь, староста побоится класть мои церы в свой карман, – Амарель нагнулся и стал мутить воду, надеясь выловить потом мелкую рыбку. Он пробовал такой метод несколько раз, но всё не получалось – рыбка ускользала. – А лошадь им пригодится для пахоты.

Отдавая лошадь и деньги, Амарель почувствовал себя лучше, достойнее, а значит, он поступил правильно.

– Это же не твоя вина была, – несмотря на шум, Амарель ясно расслышал, что сказал Сверн. – Я жёг деревни, леса. Я мог этого не делать! Взять тебя в охапку и улететь…

– Нет, моя! – Закусив губу, Амарель с удвоенной силой задвигал руками в воде. – И нужно… нужно делать всё…

Он не договорил – и Сверн не отозвался. Уже идя к берегу с двумя трепыхающимися рыбками, зажатыми в кулаках, Амарель закончил:

– …Что можешь, когда встречаешь тех, кто… пострадал из-за тебя.

Получилось неуклюже, но Амарель не в храме с проповедью выступал. Сверн должен понять! Рыбок Амарель бросил на траву, и они дёргались и подпрыгивали, пока он хмуро рассматривал свои окровавленные ладони. О чешую ободрал, пока сжимал скользких серебристых рыбок, не давая им вырваться.

Ничего. Достаточно было вызвать своё волшебство, чтобы кровь перестала капать. Амарель покатал в ладонях огненные шарики, прикрыл глаза. Он больше не был ханской собакой на привязи, он мог греться в своём пламени когда угодно, и разве есть что-то прекраснее этого?

Есть. Память подкинула поцелуй с Мэриэн – её губы, раскрывшиеся навстречу ему, словно Мэриэн ждала, надеялась и любила так же, как и сам Амарель… Возможно ли счастье для них? Несмотря на то, что Амарель успел натворить в прошлом? После поцелуя он всерьёз задумался об этом. Но сначала Драконьи горы. А потом – обратно в Эльдихару, чтобы поговорить с Мэриэн. Лишь бы не оттолкнула!

– Всё будет хорошо, Сверн, – Амарель сел на берегу, снял сапоги и вылил из них воду, а затем надел снова. Рыбки перестали подскакивать и лежали смирно, только очистить их от чешуи, выпотрошить – и на угли. Давно хотелось свежей рыбы, пусть и отдающей на вкус тиной.

– Ты помни, что я говорил: Райфана потребует жертву, – бесстрастно ответил Сверн.

Амарель пожал плечами, глядя, как блестела рыбья чешуя в свете солнца. Здесь, разумеется, было холоднее, чем в Эльдихаре или Сархэйне. То и дело набегали серые тучи, молнии ломаными линиями сверкали у Амареля над головой, а дождь хлестал его по щекам и ледяными каплями затекал за ворот.