Айес Мэйшайн - Jesus

Во время чтения 6 псалмов в храме выключается свет. Остаются только гореть свечи. И это атмосфера тайны, чего-то страшного и манящего. И чтение в полной тишине, на старом церковном языке, в котором ты понимаешь только половину слов. Это просто транс. Когда я выучила псалмы наизусть, то проговаривала их все шепотом вместе с читающим диаконом. И время останавливалось. В каждом слове физически чувствовалось еще больше объема, бесконечное измерение! Несмотря на то, что это всегда читается в быстром темпе. Я зависала в каждом слове, и одновременно летела сквозь них, как в космосе, где нет привычной нам категории времени.

Кроме этого момента у меня было еще несколько любимых. Несколько песенных молитв, которые каждую субботу пел хор. Хор стоял прямо среди нас, на специальном балкончике (или кафедре), высотой вровень с полом. То есть эти ребята были просто отгорожены от всех невысоким заборчиком. И вот когда ты стоишь прямо в 30 сантиметрах от хора и слышишь все очень проникновенно, поешь вместе с ними – вся служба превращается в праздник!

Но самым сокровенным всегда был момент уже практически в финале службы. Есть такой ритуал, когда священник выходит в центр храма, и все люди выстраиваются в очередь. Тогда им на лбу кисточкой с освященным маслом рисуют невидимый крест. Это – благословение. Это проводится каждую субботу в каждом храме мира.

И вот там, на Сурикова, очередь была очень длинная. И проходила не совсем по центру, а очень рядом с иконостасом (стеной из икон от пола до потолка, которая закрывает алтарь). Сам иконостас в этом храме находится в сильном углублении (около 3-х метров). Пока я стояла в очереди, всегда было несколько мгновений, чтобы найти там, в глубине храма, ту самую икону Христа. Ту, с которой Он смотрит на меня так, что я за эти 10 секунд получаю и ответы на все вопросы, и волну любви, и супер-спокойствие.

И вот этот момент был самой высокой вышкой! Посмотреть Ему в глаза 10 секунд. И тогда – всё! После этого служба шла еще около 15 минут, а потом можно было выйти из храма и завоевывать весь мир. Потому что этот контакт давал уверенность в том, что невозможное возможно.

Было несколько потрясающих эпизодов в храме за все это время. Таких, что в моменте это была просто фантастика. А сейчас в это даже как-то сложно поверить, что все и правда было. Например, один раз митрополит сам заговорил со мной. В храме на Сурикова в службах периодически принимает участие митрополит (глава церкви в городе и крае). И вот этот ритуал рисования креста священным маслом на таких службах он выполнял сам.

Часто меня разматывало на службе до слез. Потому что тогда я по привычке прятала все эмоции, не давала им выхода. А в храме от особой энергии, которая там царит, все заблокированные чувства выходили вместе со слезами.

Поэтому часто я приходила в состоянии «мне очень плохо» и уходила после службы в состоянии «аааааааа эйфория!». И вот, один раз митрополит считал мою размотанность и проявил участие. Я стояла в очереди, как всегда. Подошла к нему и решила протестировать свою смелость и посмотреть ему прямо в глаза – так, как будто он просто часть этого мира. Как трава и облака, как часть божественной картины.

—

Надо понимать, что митрополит почти никогда не разговаривает с людьми во время службы. И уж тем более почти никогда не начинает разговор первым.

Священники тоже этого не делают. Поэтому следующий случай для меня был просто вопиющим!

После выезда на финальный этап катехизации прошло 2 месяца, и я поехала на 10 дней в Барселону (на свадьбу к друзьям). А после Барсы – поехала на 3 дня в Москву и пережила там очень интересную историю. Все это меня хорошенько размотало. Я вернулась из Москвы 1 октября, в свой День Рождения. Это была суббота, поэтому я вечером, как обычно, пошла в храм.