Майстер Шварцзихтиг - Метафизика сталкеров. Трансцендентализм террора

"...Люди, по закону природы, разделяются в о о б щ е на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар и талант сказать в среде своей н о в о е с л о в о. ...Отличительные черты обоих разрядов довольно резкие: первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. ...Они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. Второй разряд, все преступают закон, разрушители или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может ... дать себе разрешение перешагнуть через кровь, – смотря, впрочем, по идее и по размерам ее [17]. ... Масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее) и тем ... исполняет консервативное свое назначение, с тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им поклоняется (более или менее) [18]. Первый разряд всегда – господин настоящего, второй разряд – господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели [19]. ... Вообще же людей с новою мыслию, даже чуть-чуть только способных сказать хоть что-нибудь н о в о е, необыкновенно мало рождается, даже до странности мало. Ясно только одно, что порядок зарождения людей, всех этих разрядов и подразделений, должно быть, весьма верно и точно определен каким-нибудь законом природы. ... Огромная масса людей, материал, для того только и существует на свете, чтобы наконец, чрез какое-то усилие, каким-то таинственным до сих пор процессом, посредством какого-нибудь перекрещивания родов и пород, понатужиться и породить наконец на свет, ну хоть из тысячи одного [20], хотя сколько-нибудь самостоятельного человека".

Раскольников – это "пред-ницшенианец", сделавший первые шаги к Сверхчеловеку, перешагнув через человека, это "пред-телемит", "пред-кроулианец", продекламировавший свою Конституцию, это "гиперфашист", разделивший человеческие существа не по какому-то примитивному расовому или социальному признаку, но по признаку принадлежности либо к "стаду", либо к "С в е р х". В терминах же статьи теорию Раскольникова можно сформулировать следующим образом: существуют люди, которые более предрасположены к трансцендированию, к стремлению расширить своё существование, к экзистенциальной экспансии, к нарушению границ – и этих людей по сравнению с "нормальными" людьми просто ничтожное количество. Над этими "способными сказать хоть что-нибудь новое" не властвуют человеческие законы, догмы, морали и т. д. Они а б с о л ю т н ы е "отщепенцы", "изгои", "отверженные", "посторонние", "чужие" [21]. "Перешагнуть через кровь" – это, конечно, радикальный случай, "несущий новое" может взять у "человека низшего разряда", "этого фабричного товара природы, которых она ежедневно производит тысячами" [22], не только жизнь, но всё, что поможет ему "нести новое" – честь, силу, даже эти "грязные деньги"... "Плюнуть в душу", "вытереть ноги" об неё – для вознамерившегося стать Сверх это само собой разумеющиеся поступки. Естественно, угрызения какой-то там совести, культивируемой гуманистическим обществом, неведомы ему. У него своя "Совесть" (знаменитое "мою совесть зовут Адольф Гитлер" нужно понимать именно в этом контексте). Тем более сейчас, в наше время, когда на землю опустилась полночь, когда человечество вошло в возрастную стадию "угасание", когда Кали-Юга царствует уже буквально во всём, даже более того – "мы вступили в последнюю, завершающую стадию Кали-Юги, в наитемнейший период этого «темного века», в эпоху диссолюции, из которой можно выйти только через страшный катаклизм" [23], – вряд ли сейчас возможно, да и уместно, трансцендировать "мирным путем", вряд ли уместно "мирно" расширять свои границы – даже на банальном "межчеловеческом уровне". Трансцендентность сегодня – это понятие, полностью противоположное гуманизму. Этот мир явно не заслуживает "хорошего отношения" к себе.

Красота вовсе не спасет мир. Как вообще можно было в это уверовать, если даже сам отец этой "заповеди" не верил в нее? То, что Достоевский не верил в нее, видно уже хотя бы из того, в чьи уста он вложил эти слова, и как он с ним обошёлся на страницах своего романа. Юродивый князь Мышкин (показательно, что "юродивым" в романе он назван только один раз, но зато сразу же на первых страницах) действует и проповедует именно как настоящий юродивый в религиозном смысле этого слова, – непониманием, а то и смехом встречают его "проповеди" окружающие. Если то, что юродивый "ближе к Богу", является первой аксиомой, то второй аксиомой является то, что проповедуемое им в этом мире никогда не найдет себе дорогу в жизнь, пускай даже кто-то и прислушивается к его словам. В итоге Мышкин (заведомо обречённый, что понятно с первых страниц романа) губит себя и всех – кого он любит и кто его любит. Но что же является причиной катастрофы? Не что иное, как красота – это видно отчётливо, если проанализировать поступки, действия и их причины действующих лиц романа. Так как же красота может "спасти мир", если даже своего "пророка" погубила? Часто принято толковать личность Мышкина как "образ Иисуса Христа" – но Мышкин именно юродивый, "рядовой" юродивый, его конец показывает это весьма красноречиво – он не оказывается даже "мучеником, пострадавшим за идею". Другое дело, если бы Мышкин в романе был убит (тем же Рогожиным) – тогда бы он действительно мог попасть под "категорию" Иисуса Христа (соответственно Рогожин отождествлял бы собой Иуду). Да и не был Христос столь "мягкотелым", как Мышкин... Нельзя не заметить того, что если "Идиот" является одним из самых трагических романов Достоевского, то "Преступление и наказание", пожалуй, самым оптимистическим, – вряд ли можно назвать какое-нибудь другое произведение Достоевского со столь благополучным финалом (причем, практически все исследователи сходятся на том, что этот роман является центральным в творчестве писателя). Так кому из своих героев автор симпатизировал больше: проповедующему мир и любовь блаженному князю Мышкину (чем ни Путь Правой Руки) или взявшемуся за топор и "переступившему через кровь" Раскольникову (Путь Левой Руки)? И кому больше симпатизирует читатель? Вот по классике и получается, что "спасать мир" (если его вообще надо спасать) нужно не красотой, но топором. Так что остается лишь одно – втоптать в грязь лозунг юродивых "красота спасет мир" и взяться за топор, револьвер, автомат, взрывное устройство и т. д.