Марина Суржевская - Тот, кто приходит со снегом [publisher - SelfPub]

Зима наступила.

Думала, успею.

Почти успела.

Ветер, что летом был верным другом, толкнул в бок. И можжевельник разодрал подол платья, схватил за ноги. Упала, покатилась, вскочила. Волосы закрыли глаза, а когда отбросила… ужас чуть снова не повалил на землю.

Белый конь, сотканный из вьюги и снега, вышел из-за стволов. Грива белоснежной занавесью, глаза – колючими и злыми синими звездами. Но страшнее не конь – человек. Хотя и не человек вовсе…

Легко спрыгнул на снег всадник зимы. Огромный, желтоглазый. Черную шубу на нем трепал ветер, открывая обнаженный торс и звериный клык, висящий на шее. Ниже – кожаные штаны и высокие сапоги. Волосы тоже черные, такие же, как и шкура на его плечах. Руки пусты, да и зачем ему сталь, когда всаднику подчиняется вьюга. Его оружие – ледяные клинки и снежные удары.

– Не подходи, – прошептала я, отступая на шаг.

Он улыбнулся. Сверкнула насмешка и жажда забавы в желтых глазах.

– Разве ты не знаешь, фрея, что нельзя входить в лес, когда землю устилает снег? И что все, что найдут на снегу всадники, нам и принадлежит? Таков закон.

– Я знаю, – задохнулась. Страшно. Холодно. И от волчьего взгляда хочется кричать. Как же я попалась так глупо?

– Глупая, – словно услышал мои мысли всадник. И снова качнулся клык на его груди. А я прижала ладонь к губам. Не просто всадник – сам темный князь. Тот, кто ведет стаю через горы и правит ими, когда звери становятся людьми. Тот, кто ужаснее их всех, тот, в ком совсем нет чувств. Тот, кого целует сама Зима, и кто ей отвечает. Нет никого страшнее и беспощаднее его…

– Глупая фрея, – облизнулся человек с нечеловеческими глазами. – Но такая красивая…

Мягкий шаг, и он уже рядом. И отступить некуда –можжевельник встал за спиной колючей стеной. Деревья вздыбили корни, сплетая клетку для фреи. И снег закружил круговертью, не пуская.

Всадник поднял мою красную прядь, погладил пальцами. Сжал подбородок, приподнимая голову.

– Лишь у фрей глаза цвета весенней листвы, – тихо произнес он. И я на миг удивилась, как смог рассмотреть цвет в темноте ночного леса.

– Отпусти… – прошептала я. И осеклась, потому что за спинами вожака возникло еще несколько всадников. Миг – и рядом стоит десяток мужчин. Все высокие, поджарые, хищные. Распахнутые шубы открывают голые торсы. Глаза колючие, словно мороз. И у всех во взгляде – веселье, зима и голод.

– Винтерен нашел девчонку! – засмеялся тот, что стоял ближе всех. – Вблизи она пахнет еще лучше – цветами и ягодами! Сколько зим я не пробовал эту сладость! Погоняем ее по лесу, пусть побегает!

– Гони ее, гони!

– Смотри, какая румяная… Платье не мешает?

– Она моя, – коротко бросил вожак. На всадников он не смотрел, желтый взгляд трогал мои волосы, губы, шею… – Моя добыча. Ищите себе другую.

Люди-звери разочарованно зарычали, но ослушаться не посмели. Ворча, снова оседлали снежных коней, скрылись за деревьями. И полетел над лесом, прямо к круглой луне, вой…

– Благодарю, – прошептала я.

А зверь усмехнулся и скинул свою черную шубу на снег. А потом толкнул следом и меня.

А я даже не сразу поняла. Ведь решила уже, что отпустит, что не правда то, что говорят о всадниках. Что и зима бывает милосердной, а холод милостив. Что прОклятая ночь может закончиться для меня хорошо.

Подскочила, пытаясь подняться. Да только желтоглазый уже придавил собой. Хотела закричать, и чужие губы прижались ко рту, а вглубь скользнул мужской язык. Жарко и жадно. Добыча…

– Нет! – забилась бестолково, ударяя по каменным обнаженным плечам, по мощной груди, по напряженному животу. Зверь ловил мои руки, снова целовал. Смеялся. Забавлялся моей бесполезной борьбой и страхом.

– Отпусти! – я взвыла не хуже волка. Так, что даже звери затихли. И луна сверкнула, вдруг обратив свой бледный взор на фрею. – Отпусти! Иначе… иначе пожалеешь! А смилостивишься, я отплачу тебе добром, слышишь? Фреи многое могут…

– Что ты можешь дать мне такого, чего нет у всадника зимы? – он рассмеялся. – Да мне и не надо ничего. Шкура, стая, снег и ночь – этого достаточно. Ну и добыча, что сама лезет под руку, нарушая запрет. – Он лизнул мне щеку. А язык шершавый… снова прижал к черному меху. – Лучше не кричи, фрея. Стаю я отогнал, но сегодня в нас слишком много звериного… А человеческого почти нет. Станешь кричать – всадники не сдержатся. Мне потом придется порвать им шкуры за то, что ослушались, но ведь тебе это уже не поможет.

Насмешливо блеснули желтые глаза.