Марина Суржевская - Тот, кто приходит со снегом [publisher - SelfPub]

Не так, как мужчина с волчьим взглядом. Его поцелуи словно снег. Обжигающие холодом. Колючие.

– Вот видишь, – он шепчет, стягивая одежду с моего застывшего в оцепенении тела. – Слишком долгая зима для маленькой фреи. Тебе пора домой. В лето.

– Я не хочу…

– Я не спрашиваю, фрея.

– Терен…

И снова слова слизываются языком. Он подхватывает меня на руки, несет к узкой кровати возле окна. Занавесей нет. Вместо них – снег.

– Терен! – его поцелуи уже прожигают до костей… Я дрожу в его руках – обнаженная, испуганная, жаждущая. Ждущая его поцелуев и прикосновений. Не могу без них. Не могу без него. А он – без меня. Потому и находит всегда, в каждом из миров, снова и снова. Приходит, приносит вьюгу и снег. Каждый раз приносит зиму.

Он прижимает меня к тонкому покрывалу, накрывает собой. В волчьих глазах уже горит желтый пожар. Не желание – необходимость. Нечеловеческая страсть. Что-то большее, чем желание, давно что-то большее. И ласки становятся жадными, он слишком долго ждал и искал. Но снег всегда приводит ко мне. Снег оставляет следы.

Я задыхаюсь. Он гладит мои плечи, спускается до груди, обводит вершинки. Трогает языком. Не останавливаясь – ниже, до впадинок бедер, до чувствительной кожи между ног. Пытается удержаться на грани безумия, растягивает наше удовольствие. Сегодня в нем так много нежности, и от этого мне хочется плакать.

– Мира… моя цветочная фрея… – его шепот нежен, а слова царапают… – Моя девочка, мое солнце… мое безумие и тепло… моя… моя…

Я целую его кожу, такую горячую. Прикосновения рождают внутри пламя, и кажется, что мое лето уже наступило. Такое, какое бывает лишь в самый знойный полдень. Пахнет землей, согретой солнцем, пахнет цветами…

Терен шепчет мое имя, выцеловывая каждый сантиметр моей кожи. На миг отрывается. Хватает ртом воздух, дышит. Пытается дышать… и снова сплетает наши руки, наши тела. Мне хочется кричать, а может, я это и делаю… Раскачиваю бедрами, подаюсь ему навстречу, плюю на все запреты. Для нас нет запретов. Есть только наслаждение, ласки, вздохи. Быстрее и быстрее, ближе и ближе… Так мало… Не утолить этот голод, что толкает друг к другу, не унять сжигающий души огонь. Заклятие? Нет…

Он мог бы уйти. Но…

– Моя фрея.

Вот ответ. И сладкий поцелуй на моих губах, и властное проникновение в мое тело. Мы оба сошли с ума.

Лампочка взрывается от перепада напряжение. Так бывает в праздники, когда люди зажигают слишком много огней. Или когда всадник зимы с рычанием берет фрею.

– Мира…

– Терен… – я выдыхаю его имя в перерывах между толчками, оплетаю руками и ногами мощное тело. Пытаюсь удержать. И удержаться. – Терен… я тебя…

– Я знаю… – не дает договорить. Целует крепко, как в последний раз.

Как?

Слизывает влагу с моих щек. Рычит и стонет, откидывая голову. Ловит мой крик наслаждения… А потом затихает, по-прежнему крепко прижимая меня к себе.

И становится тихо. И светло. От снега, что кружит за окном, выбеливая тьму в неосвещенной комнате.

– Терен? – какой дрожащий у меня голос…

И как тихо в ответ.

***

– Ату!!! Хей! Вон она!

Дыхание дерет горло так, что мне кажется – еще немного и задохнусь. Я уже ничего не вижу – заснеженный лес расплывается, в глазах замерзают слезы. ПрОклятая ночь! Только бы успеть, только бы добраться до оврага, а за ним – спасение. Там, за вековыми дубами, защитный круг, туда нет хода всадникам зимы. Но не здесь. Здесь лишь снег, колючий кустарник и сухие ветви, что норовят уцепиться за край кожуха, задержать, вручить, как подарок, снежной стае!

Платок я давно потеряла. И ленты. И корзину, полную красной, сочной ягоды, так нужной заболевшей Эйли. И разум… разум тоже потеряла. От страха, от паники, от сожаления. Неслась, уже не разбирая дороги, помня ужасы прОклятой ночи. Нельзя выходить из дома, когда всадники зимы приходят с гор. Нельзя покидать каменные стены и защитный круг. Нельзя ступать на снег-предатель, что покажет следы. Нельзя дать ветру-насмешнику принести мой запах. И тем более нельзя входить в лес.

Я думала – успею. Наберу красной целебной ягоды, что скрыта под снегом, принесу Эйли. Ничто так не ставит на ноги, как ягода, собранная на краю оврага. Сделаю настой, и уже утром моя сестричка будет смеяться, а вскоре и вовсе разрумянится и выздоровеет. Красная ягода сильна…

Вот я и собирала, забыв о времени. А оно обернулось черной птицей, накрыло крылом. Злая ночь опустилась слишком резко, слишком быстро. И запели рожки всадников, зарычали звери, полетели, не касаясь копытами снега, снежные кони. ПрОклятая ночь наступила. И длиться она будет несколько месяцев. Тяжелое время для народа фрей, опасное. Время сидеть за защитным кругом, время плести венки их сухих цветов, время пить силу земли, заключенную в травах. Время не ходить в лес. Время всадников зимы, что не люди и не звери, а то и другое вместе. И пока звери играют и тешатся, пока рвут на части тех, кого встретят на своем пути, пощады не будет.