Рубен Тер-Абрамян - гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке

Тут раздался телефонный звонок, разогнавший его мысли, порожденные самым важным вопросом, который он впервые себе задал. Ведь если человек хоть раз, хоть на какое то время, искренне задастся этим вопросом, то, после, почти всякий раз, когда он будет оставаться наедине с самим собой, вопрос будет возвращаться, будет требовать полить живительной влагой нежный росток. Нежный росток, который уже начал стремится к своему росту, на почве, только что проснувшейся после долгой зимы, но, который так нуждается в питающих его лучах солнца.

Бабочков, дернулся было к столу, но передумал. Боязнь ошибиться взяла над ним верх. В дверь постучали, и вошла Катя.

– Федор Иванович, с вами все в порядке? К вам Слава.

– Все хорошо Катенька, я просто устал немного, впустите.

В кабинет вошел коренастый медвежеподобный мужичок, лет сорока пяти, в костюме, в котором он чувствовал себя крайне некомфортно.

– Добрый день Федор Иванович – пробормотал он с опущенными глазами, в которых, чувствовался страх вызванный привычным ему чинопочитанием вперемежку с генетической нелюбовью ко всем вышестоящим, которую он проявляет обычно в курилке, выражая недовольство в ругани своего и чужого начальства, чувствуя себя жертвой обстоятельств, и, любя тех, кто находился, по его мнению, в схожих обстоятельствах.

– Вас зовут Славой? – спросил Бабочков с долей высокомерия. Слава вызвал в нем одновременно и симпатию, т.к. тот был похож своими привычками на Бабочкова и раздражение, т.к. по нему, он четко увидел, как унижался сам.

– Да – промычал Слава, переваливаясь с ноги на ногу.

– Слава, мы можем выехать прямо сейчас?

– Конечно, Федор Иванович, как вам будет угодно. Мне подождать вас внизу, у машины?

– Нет, Слава, подождите в приемной, я сейчас соберусь и мы спустимся вниз вместе.

Когда дверь за Славой закрылась, Бабочков, хотел было продолжить прерванные мысли, но, ощущение того, воссозданного чистого счастья из детства пропало, а ему на смену пришло его величество тщеславие. – Странно – подумал Федор – ведь сейчас, я получил все, о чем мечтал все эти долгие годы работы в нашей конторе, похожие один на другой. Я считал, что имея то, что у меня есть на данный момент, я буду самым счастливым человеком. Но, то, что я испытываю сейчас, как будто грубая подделка того ощущения жизни, какое я испытывал в детстве. Вот Сонечка чувствует жизнь намного ярче, чем я, вне зависимости от того, что бы я ни получил. Значит, счастье, все же не в бабле… хотя…

Мысли побудили Федора встать с дивана, где он так удобно расположился, и теперь, он уже ходил по кабинету не находя себе места. Он одновременно чувствовал и удовольствие от тех желаний, которые были удовлетворены и беспокойство от того, что это не приносит того состояния внутреннего спокойствия, к которому он подсознательно всегда стремился. Кроме того, удовлетворение этих желаний, породили ряд новых, более изощренных тяг, которые он не мог контролировать.

Беспокойство вывело его из кабинета, и, когда его взгляд упал на Катю, о которой он уже успел забыть, то всеми его помыслами вновь завладела г-жа похоть.

– Катенька, я ухожу, скажите, как я могу с вами связаться напрямую, если мне понадобится какая либо информация до выхода на работу? Кстати, если у вас нет дел, то могу вас подвезти.

– С удовольствием Федор Иванович, я сейчас быстро соберусь. Если хотите, подождите меня внизу, вот вам на всякий случай, тут мой телефон – ответила она ему, с призывающей улыбкой протягивая визитку.

– Не спешите, я здесь подожду – смутился Бабочков.

Федор поймал себя на том, что как завороженный наблюдает за движениями Кати, которая неторопливо и грациозно собиралась к выходу. – Что там Трчунов говорил насчет наблюдения? Может он имел ввиду это? Я ведь только что, увлекшись мечтаниями о Кате, полностью забыл о себе, не помнил себя. Странно – подумал Бабочков.

– Катенька, знаете, я все-таки подожду вас внизу, вы ведь знаете, где стоит машина? – торопливо сказал Федор – пойдемте Слава.

Бабочков вместе со Славой вышел из приемной, даже не обернувшись, что озадачило Катю. Она подсознательно чувствовала, что сети, в которые попалась очередная жертва, чуть-чуть ослабли.

– Г-н Бабочков, сюда, пожалуйста.

Голос Славы, вырвал Федора, будто из сна. Ведь он прошел все расстояние до машины автоматически. – Вот опять, я даже не понял, как я дошел до машины, не помню, как мы шли… может и в жизни в основном все происходит таким образом? … Ведь я пытался уже в приемной наблюдать за собой….какие же мысли меня увели от этого? Господи, да ведь я даже не помню о чем я думал… там, в приемной, когда я увидел Катю… – Тут Бабочковым опять завладели образы того, как его ласкает Катя, и, предыдущие мысли покрылись плотным покрывалом, буфером, за которым они не видны, ассоциации опять взяли верх. Похоть восстановила привычную видимость мира. И через эту видимость, Бабочков вдруг заметил, какая машина была ему предоставлена. Именно в такой, он несколько часов назад, в своих мечтаниях, ехал вместе с девушками к своему частному самолету. Его распирало от радости, но, он не хотел показать этого Славе, он хотел, чтобы тот видел, что для него, Бабочкова, это в порядке вещей.