Александр Горбовский.: Тайная власть. Незримая сила

Может, мне пришлось бы отпустить его. Но он сам признался, что сделал это. «Блефует!» – подумал я. Зачем? Тут свои игры могли быть. Так что как привели мне его для допроса, я так сразу и сказал ему, что не верю, чтобы во время вальса можно было незаметно снять ожерелье. Сказал, чтобы говорил правду: зачем согласился принять на себя чью-то вину? А то, мол, хуже будет. Ну ему, видно, всякие страхи наговорили про ЧК, он побледнел даже, говорит: «Я признался уже. Это я сделал». Я спрашиваю: «Как?» И тут он начинает мне врать (вернее, я думал, что врет), будто может взглядом предметы двигать. Я разозлился даже. Думаю: «Образованный. Надо мной смеется. Издевается надо мной». «Ладно, – говорю. – Докажешь, отпущу. Если врешь, пущу в расход. Вот часовой – свидетель». А часовой тогда не снаружи, не в коридоре, а прямо в кабинете у дверей стоял. Такое правило было. Одним словом, кладу перед собой на стол первое, что под рукой оказалось, – партийный билет. Всегда его с собой носил, понятно. Говорю ему: «Давай, двигай». Он напрягся весь, лицо даже другое стало, постарел вроде. «Ну, – думаю, – Ваньку ломает». Не верю. А потом, гляжу, поехал мой партбилет, прямо к нему поехал. Как за ниточку потянул. Глазам не верю. И часовой тоже глядит и рот открыл даже. Подъехал к краю стола и прямо прыг ему в руки. «Вот, – говорит, – так и с ожерельем было». Я партбилет беру у него, думаю: «Отпускать надо». И тут, как молния, мысль у меня: «Ведь партбилет-то мой в руках арестованного оказался! Ведь если это станет известно…» Тем более, что часовой все видел. Все за секунду решать надо было. Чего же решать, ясно все. Короче, часовому кивнул: мол, в камеру! Как уходил он, чудотворец этот, посмотрел на меня. Думаю, понял все. Как вышли они, я оформил все. И передал на подпись. На другой день, кажется, и расстреляли его. Как раз партия собралась. А я запомнил случай этот. И как это делал он. Кому ни скажу, не верят. А я сам видел.

Конечно, революционный террор, а затем репрессии сталинских лет пришлись в первую очередь по людям неординарным, отличавшимся от других. В том числе и по людям, вызывавшим недоумение, зависть или страх окружающих. Были, в частности, люди, обладавшие паранормальными способностями, – ведуны, колдуны и шаманы. Какое-то время казалось, что подобные люди, носители этого дара, исчезли в народе окончательно и безвозвратно.

Но минуло страшное время, и такие люди необъяснимым образом стали вдруг объявляться то в одном, то в другом конце страны. В том числе и те, кто обладает способностью воздействовать на предметы, передвигать их. Причем почти каждый из них так или иначе имел, оказывается, в своем роду колдунов, ведунов, шаманов.

Как правило, телекинез – лишь одна из паранормальных способностей. Правда, способность эта достаточно наглядна и убедительна, что особенно важно в обществе, где паранормальное до последнего времени отрицалось вообще. Однако даже когда у кого-то оказывается на руках такой козырь, свидетельствующие о его даре, выясняется, что козырь этот ему некому предъявить.

Ну, хорошо, кто-то может воздействовать на предмет, передвигать его. Что дальше? А дальше начинаются хлопотные и до недавнего времени тщетные попытки заинтересовать собой ученых, лаборатории, Академию наук. Но даже когда это происходит и ему удается продемонстрировать скептической аудитории, как движется предмет, которого никто не касается, что следует из этого, какое продолжение может иметь проведенный эксперимент? Самое большее – на свет появляется акт научной экспертизы, подтверждающий то-то и то-то. (При условии, что присутствовавшие и видевшие все собственными глазами согласятся его подписать.) После этого ученые возвращаются к основным своим делам и изысканиям, а для носителя этого дара начинается новый круг:

– Изучайте меня! – просит он. – Вот акт экспертизы. Посмотрите, кто подписал. Нет, вы посмотрите!

– Спасибо, – отвечают ему. – Вас ведь уже изучали. Допустим, факт имеет место. Чего же вы еще хотите?

И действительно, чего он хочет? Некоторые ищут признания собственной исключительности, удивления перед даром, которым наградила его судьба. Другие искренне хотели бы услышать от ученых объяснения – как происходит то, что удается им делать. И меньше всего, наверное, хотели бы они, скажем, такого:

– Здравствуйте, здравствуйте, Павел Иванович, – раздается по телефону голос кого-то из присутствовавших на эксперименте. – Как поживаете? Давно чтото вас не слышно. А тут, знаете ли, заинтересовались вами. Кто, спрашиваете? Да как вам сказать. Есть одна контора. Очень солидные люди. Они будут звонить вам. Завтра будете дома?

Читать дальше