Дональд Уильямс - Пересекая границу. Психологическое изображение пути знания Карлоса Кастанеды

Меж тем, и женщина может проектировать свой собственный образ-анимус на мужчину. Позже возникает некоторая путаница и последующие столкновения между образом и реальностью. Если оба они переживут разочарования и расстройства, то могут образовать и развить сознательные отношения; или они разойдутся, разочарованные тем, что другой человек оказался не тем, кем каждый представлял его себе. Образ, который проецирует мужчина, имеет свою собственную личность, и эта личность воздействует на его сознание специфическим образом. Если он хороший охотник или воин, то он распознает эту личность, воздействующую на него в сновидениях, через эмоции и фантазии и через женщину, на которую он может проецировать этот образ. Тот же самый процесс имеет место и для женщины с образом анимуса.

Вообразим и другое общее переживание этого спроецированного образа. У женщины бурные отношения с мужчиной. Она находит его творческим и интересным, но постоянно безответственным, раздражающе отчужденным и, по всей видимости, неверным. Она часто раздражается и сердится и однажды заявляет, что уходит от него. Но ее беспокоит и тот факт, что во всех ее взаимоотношениях с мужчинами на протяжении последних нескольких лет сама модель, схема этих отношений оказывается той же самой. Лица, имена и индивидуальные привычки были разными, но каждый партнер оказывался возбуждающимся и холодным, творческим, но безответственным. Каждое отношение во многом начиналось, развивалось и заканчивалось одинаковым образом. Образ, который она сохраняла о мужчине, анимус или Чертова Травка, вовлекал ее силой проекции в отношения именно с этими мужчинами и структурировал ее переживания этих отношений. Возможно, что она мечтала об ответственных, но скучных бизнесменах, интересных, но безответственных артистах, и испытывала определенную трудность в том, чтобы быть ответственной к самой себе и своим собственным творческим побуждениям.

Мы переживаем аниму/анимус не только в проецированной форме. Образ противоположного пола, который мы сохраняем и носим в себе, возникает также и в сновидениях. И эти же образы стоят позади наших некритичных чувств, настроений, мнений, вдохновений, интриг, фантазий и так далее. Рассмотрение этих разнообразных проявлений бессознательного ведет к самопознанию и постижению более глубоких тайн жизни. Этот процесс изучения и оценки есть то, что дон Хуан называет приручением союзника.

Перед тем, как добраться до семян Чертовой Травки, приходится сражаться со всеми опасными аспектами этого психологического процесса. Анима и анимус, пишет Юнг, являются "обманчивыми фантазмами, замешанными на высоком смысле и самой зловредной бессмыслице; подлинный покров Майи, соблазняющий и сбивающий всякого смертного с пути".[81] И дон Хуан говорит, что Чертова Травка соблазнительна, коварна, изворотлива, "сурова и безжалостна со своим протеже", постоянно проверяя границы его понимания и характер. Комплекс, персонифицируемый Чертовой Травкой, нашептывает нам о нашем непризнанном величии, а позже напоминает нам, что мы никогда ничего не добьемся. Когда мы в «чертовском» настроении или в аффекте, травка забирает нас. Дурман-трава настаивает, чтобы мы были совершенны и рассуждает о наших несовершенствах. Она соблазняет нас и втягивает в сексуальность, в амбиции и побуждает к творчеству. Объективность не характерна для первых трех частей или «голов» Чертовой Травки. Фактически сами слова «всегда» и «никогда» часто сигнализируют о присутствии анимы или анимуса: "Ты всегда занят, когда я о чем-нибудь тебя прошу!" или "Ты никогда не повзрослеешь!" Мы совращены Чертовой Травкой в полное отождествление со своими эмоциями, мнениями и фантазиями, но персонифицируясь с самой этой травой или анимой/анимусом, мы оказываемся в состоянии уловить автономную природу этого комплекса и постигнуть его истинное намерение или цель.

Комплекс Чертовой Травки персонифицирован Кастанедой еще в одном случае, а именно, как "существо ночи", совращающее человека с его пути с помощью мелодичных звуков. [82] Во время прогулки в горах вечером дон Хуан значительно опередил Карлоса, и Карлосу пришлось следовать за ним, прислушиваясь к его шагам и звукам совиного крика, который имитировал дон Хуан. Отличительным признаком этой имитации было то, что они вначале звучали «резко», а затем мелодично и приятно. "Существа ночи", однако, производят "очень мелодичные звуки", и им трудно имитировать резкие человеческие крики или крики птиц. По мере того, как Карлос двигался вслед за доном Хуаном, он начал слышать слева мягкое звучание крика совы. Черная масса метнулась впереди наперерез, и Карлос услышал еще более захватывающий совиный крик, но такой мягкий и успокаивающий, что он невольно остановился. В этот момент он услышал резкие крики дона Хуана и стремительно бросился вперед.