Татьяна Калистратова - Темная сторона России

Тихо потрескивал костер, мы пораженно молчали. Дед Михал, не дождавшись откликов на свой рассказ, продолжил:

— Теперь в деревне-то всего десятеро нас и осталось. Все остальные уж померли. Кого Михал Потапыч задрал, кто из-за болезни, а кто и от старости. Да и мне, видать, недолго землю топтать осталось. За детей только сильно боюсь, как они без меня будут. Ну да ладно, даст Бог, не пропадут.

Спали не раздеваясь. Под утро, еще не рассвело, дед поднял нас. Кое-как продрав глаза, мы начали собираться.

Пока собирались, увидели, что Никита лосем носится по поляне и что-то ищет.

— Кит, ты чего опять? Может, помочь? — остановил его Юлик.

— Да, блин, мобильник куда-то потерял, а там симка спутниковая, в любом месте ловит. Своим хотел отзвониться, узнать, как там Ника и малыш. Черт-черт-черт!!! — Кит пнул корягу.

Мы все включились в поиски, но даже спустя час телефон не нашли. Жалко, конечно, но где ж его найдешь в лесу? На поляне все перерыли, а в буреломе искать бесполезно.

Мы двинулись вслед за бодро шагавшим стариком, а Никита расстроенно тащился сзади всех, в который раз проверяя многочисленные карманы разгрузки.

— Не переживай так, — проскрипел дед Михал, — потом позвонишь, день-два погоды не сделают.

— Да у меня жена только родила недавно. Она ж с ума сходить начнет, если не дозвонится! — вскричал Никита.

— А что ты сейчас можешь? До Вознесенского обратно топать тоже несколько дней будешь, если не заплутаешь, а мне сейчас не с руки вас обратно до села провожать. Вот в деревне разберусь с делами и денька через три выведу вас к людям.

Чуть позже полудня мы дошагали до молодого ельника и, раздвинув мохнатые лапы, выбрались на опушку. Первое, что бросилось в глаза, — избушка. Сложенная из толстых бревен, она казалась приземистым грибом, выросшим в глубине глухого северного леса. Неподалеку звенел ручей, убегая между елями в сторону озера.

Сама деревня оказалась чуть дальше, а избушка эта принадлежала местной колдунье-знахарке.

— Потом познакомитесь, — буркнул старик, — дома ее нет. Видно, за травками своими пошла. Ну пойдемте, за теми елями уж и дом мой будет. Покушаем, баньку истопим, потом и поговорим.

Мы вышли из-за деревьев и приблизились к ограде. Обструганные жерди были прочно воткнуты наискосок и переплетены ветками.

— Ну вот и пришли, проходите во двор. Да не туда, — остановил он Юлика, — а вон туда, под крышу.

Над входной дверью мы заметили высушенный и выбеленный временем череп огромной щуки, окруженный ветками можжевельника, а под ним — старую ржавую подкову.

— Оппаньки! — воскликнул Рыжий. — А это зачем? Духов отгоняет?

— Это, — тихо сказал дед, — всегда в наших домах должно быть. Матерь-щука, как ты и сказал, от злых духов и дурных людей оберегает. Можжевеловые веточки — от дурного глаза да от порчи. Да и хворь отводят от живущих в доме. А подкова, вы и сами знаете, к счастью и достатку, — закончил старик и пропустил нас в дом.

Там нас уже встречали. Тоненькая как тростинка девушка и высокий, статный ширококостный парень.

— Huvad paivad papoi, — произнесла девушка и хотела добавить что-то еще, но дед перебил ее:

— Здравствуй, Еленка, здравствуй, милая! — Он обнял девушку. — Дочь моя, — с гордостью обернулся он к нам, а потом уже для нее и сына продолжил: — Говорите по-русски. Гости у нас. Они вепсский не понимают.

— Добрый день, — разноголосо поздоровались мы.

— Tervhen tuldes! Ой. Добро пожаловать! Проходите в дом, обедать будем!

— Проходите, проходите, — поддержал ее брат.

— Kitan kucundas! — внезапно блеснул знаниями Мишаня. Мы недоуменно на него уставились, аонв ответ на наши ошарашенные физиономии только пожал плечами и пояснил: — Ну яжв эти места ездил трофи снимать. Пришлось хоть минимум выучить, чтоб местным приятное сделать.

— А чего ты сказал-то? — прошептал Юлик.

— «Спасибо за приглашение» он сказал, — улыбаясь, ответил брат Елены. — Меня, кстати, тоже Мйхал зовут, но, чтоб не путать с дедом, зовите просто Мих. А это — Никола, Николай, брат наш младший, — повел рукой куда-то в угол Мих.

Там, на лавке, сидел миловидный парень (не похожий ни на сестру, ни на брата), как с картинки рисованный Лель из русских сказок. Вьющиеся льняные волосы до плеч, васильковые глаза и весьма развитая мускулатура.

— У нас матери разные, — объяснил Мих. — Ник в свою маму пошел.

— О’кей, — протянули мы и все же вошли внутрь дома.

Дом был добротный. Раньше, в седые времена, так всегда строили на севере России. Это был даже не дом, а целый комплекс жилых и хозяйственных построек, включавший избу на подклети, крытый хозяйственный двухэтажный двор, амбары и хлевы. Мы прошли через сени, мимо нескольких закрытых дверей и по широким некрашеным половицам вошли в жилое помещение. До этого в каком-то чулане сбросили рюкзаки и поклажу.