Шри Чинмой - Шри Чинмой. Единство восточного сердца и западного ума. Часть III

Затем Бог сказал Своему поэту-садовнику: «Как только Я буду удовлетворен тем, как ты выполнишь свое задание, Я поручу тебе другое задание. Ты будешь единственным флейтистом в Моем саду. Любящие Красоту Бесконечности будут съезжаться в наш сад со всех сторон света и упиваться его красотой».

Различие между писателем и поэтом таково:

Писатель — это марширующий. Он шагает и шагает по Дороге Вечности, чтобы прибыть к Цели Бесконечности.

Поэт — это певец. Он поет и поет на Дороге Вечности, чтобы прибыть к Цели Бесконечности.

У писателя громоподобные ноги.

У поэта ноги подобны молнии.

Прибыв к месту назначения, писатель провозглашает:

«Я стал».

Прибыв к тому же месту назначения, поэт шепчет:

«Я вечно есть».

Я пишу прозу и поэзию более полувека. Я радостно и с гордостью плыву в лодке Коулриджа:

Я хочу, чтобы наши умные поэты помнили… Проза — это слова в своем в лучшем порядке. Поэзия — лучшие слова в лучшем порядке.

Просветляющим является комментарий Рабиндраната Тагора, великого поэта Индии, получившего в 1913 году Нобелевскую премию по литературе. Он пишет:

Удивительно, почему написание многих страниц прозы не дает такой радости, как сочинение единственного стихотворения. В стихотворении эмоции приобретают такое совершенство формы, что их можно буквально потрогать руками. Тогда как проза подобна полному мешку плохо упакованных вещей, который невозможно поднять.

Поэзию я читаю, чтобы облегчить свой ум и просветлить свое сердце.

Поэзию я читаю, чтобы подсластить свой горький ум. Поэзию я читаю, чтобы заменить печали своего сердца экстазом своей души.

Поэзию я читаю, чтобы преобразовать джунгли своего человеческого ума в сад своего божественного сердца.

Поэзию я читаю, чтобы измерить глубину своих внутренних миров и взойти в свои высшие миры.

Поэзию я читаю, чтобы видеть и чувствовать Красоту Божественности в сердце человечества.

Поэзию я читаю, чтобы наблюдать за игрой в прятки мучительных слез моего сердца и цветущих улыбок моей души.

Поэзия учит мое сердце бесконечно большему, чем она проповедует моему уму.

Древняя поэзия тосковала по внутренней свободе. Современная поэзия жаждет внешней свободы.

Поскольку, по мнению многих, я современный поэт, я не знаю, как мне избежать бесспорного замечания Гёте о современных поэтах: «Современные поэты подмешивают слишком много воды в свои чернила».

Древняя поэзия уделяла больше внимания Непознаваемому, чем познаваемому. Современная поэзия максимизирует силу познаваемого и позволяет Непознаваемому оставаться чужим, совершенно чужим.

Древняя лодка-поэзия довольно часто была перегружена пассажирами-читателями поэзии. В современной лодке-поэзии довольно часто совсем нет пассажиров-читателей поэзии.

А как те, кто совсем не являются любителями поэзии, нет, даже не читателями поэзии? Они совершенно не интересуются ни древней поэзией, ни современной поэзией. Дорогие слушатели, с разрешения ваших душ я так же взываю к утверждению Антони Хоупа Хоукинса:

Как жаль, что вы не читаете иногда немного поэзии. Ваше неведение стесняет мою беседу.

Древняя поэзия любила плавать в море слез. Современная поэзия любит скользить по волнам океана смеха.

Поэзия говорит миру: «О мир, я — цветок. Оцени мою красоту, если желаешь. Но не ожидай от меня ничего больше, кроме моей красоты и моего аромата. Если ты будешь ожидать что-то еще, ты обречешь себя на разочарование».

Поэзия говорит миру: «О мир, я могу научить тебя улыбаться даже тогда, когда ты плачешь».

У меня также есть своя собственная древняя поэзия и современная поэзия. Моя древняя поэзия воплотила мой внутренний зов:

Море Покоя, Радости и Света

За пределами достижимого я знаю.

Сотрясаемая штормом, рыдающая ночь во мне

Ищет место, чтоб бушевать и течь.

Моя современная поэзия открывает мою внутреннюю улыбку:

Я лечу и лечу

На крыльях Бессмертия

В Небе Бесконечности.

Когда я отправился в свое путешествие в поэзии, мои внутренние переживания и осознания непроизвольно выразили себя посредством аспекта могущества:

Ни разума, ни формы — я только есть;

Остановилось все: и воля, и мышленье.

Прощальный взмах Природы танца,

Я — Тот, Кого искал.

* * *

Высоты все подвластны духу моему,

Безмолвен в сердце Солнца я.

Ничто не променяю я на время и дела,

Завершена моя вселенская игра.

Когда я продолжил мое путешествие в поэзии, мои внутренние переживания и осознания непроизвольно выразили себя посредством аспектов смирения и преданности: