Дипак Чопра - Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

Раттану-чаче удалось научить меня нескольким стихам на урду; в переводе они много теряют. Мое любимое стихотворение принадлежит поэту, который по совместительству был еще и правителем, от рождения получившим звучное имя Сирадж уд-Дин Абу-л-Музаффар Мухаммад Зафар Бахадур Шах II. Он был последним в династии Великих Моголов и умер в 1862 году, и в школе мы изучали его как Бахадур Шаха Зафара, потомка шаха Джахана, который построил Тадж-Махал. К концу династии Моголов англичане сделали из нее настоящее посмешище. Ост-Индская компания успешно притворялась, будто не правит Индией, а просто подписывает коммерческие соглашения со всеми князьями, раджами, махараджами и шахами, которые на самом деле становились их марионетками. Чтобы сохранить достоинство, царственные фамилии держались так, словно по-прежнему властвуют. Алчность вынуждала их идти на все что угодно, лишь бы сохранить образ жизни, роскошный до отвращения: сохранились выцветшие фотографии, на которых раджи, увешанные бриллиантами и с крупнокалиберными винтовками наперевес, картинно облокачиваются на капоты своих «роллс-ройсов», а рядом лежат два убитых тигра.

При последних Великих Моголах царил такой упадок, что держать их территорию под контролем можно было только при помощи военных гарнизонов. То, что не могли охватить «красные мундиры» — английские военные, — отдавали под контроль местных солдат — сипаев. Когда Зафар стоял на самой высокой башне Красного форта в Дели, выстроенного его блистательными предками, то видел, как съежились его владения: земли за границей города Дели мало-помалу отпадали. Бахадур Шах был безвольным, жалким правителем, который предоставил государственные дела другим, а сам получал пенсию, которую назначили ему англичане, и находил утешение в своей подлинной страсти — поэзии.

Жаль, что стихи Зафара, которые так любил Раттан-чача, я уже забыл. По большей части эти стихи были романтические и печальные — как и судьба самого Зафара. Он совершил роковую ошибку: вообразил, пусть и всего на день, будто может вернуть себе власть. В 1857 году сипаи подняли вооруженное восстание против британской армии — говорят, что началось оно из-за слухов, что бумагу, в которую заворачивали пули, пропитывали свиным жиром. Разворачивали пулю зубами, поэтому для сипаев, многие из которых были мусульмане, это было оскорбление религиозных чувств. Полк сипаев промаршировал в Дели и потребовал аудиенции у Бахадур Шаха. Подобная дерзость возмутила Зафара, однако когда повстанцы поклялись вернуть ему власть, он поддался искушению и присоединился к ним, и они взяли в плен и казнили под священным деревом перед дворцом 52 англичан — в основном перепуганных штатских, которые пытались спрятаться. Этот поступок показал, что Бахадур Шах не отступит.

У сипайских полков накопилось достаточно весьма обоснованных претензий к Ост-Индской компании, однако с точки зрения англичан восстание началось из-за религиозной одержимости. Бедный старый правитель, которому было уже за восемьдесят, назначил главнокомандующим своего сына и попытался восстановить в Дели порядок — это было единственное место, которое он еще рассчитывал контролировать. Результат был катастрофический. Сипайские полки впали в полную анархию и никак не могли достичь согласия, кому подчиняться, а тем более не хотели признавать главнокомандующим неопытного принца, вообще не подходящего на эту роль. Восстание было жестоко подавлено, многих родственников Бахадур Шаха англичане казнили, а сам он сдался в обмен на то, что ему сохранят жизнь, и его судили. Сохранились фотографии — пожилой лысый человек с аккуратной острой седой бородкой сидит, откинувшись на спинку дивана, и ждет, когда решится его судьба. Большие глаза печальны, но по ним все равно видно мистика, видно суфия. Юношей Зафар хотел стать святым праведником и одевался в грубую шерстяную рясу странствующего суфия, но затем все же унаследовал трон.

Зафара приговорили к изгнанию в Бирму, в Рангун, где он протянул еще несколько лет. Он считал, что все это ему снится. В стихах он уподобляет себя саду — некогда роскошному, а теперь заброшенному. Самые печальные его стихи рассказывают о том, как он из правителя империи превратился в нищего попрошайку, которому не найти и двух ярдов земли для могилы. Я искал переводы его стихов на английский, но нашел лишь отрывки, однако одно двустишие, по-моему, и сам Шекспир мог бы вложить в уста Гамлета: